Правительственные сферы возрадовались. Вот ведь замечательно, надо измерить череп человека — и все ясно. Но каков же был конфуз, когда после произведенных измерений выяснилось, что почти половина членов английского парламента относится к «преступному типу», что из восемнадцати «преступных примет» знаменитого афериста Бати-Крота пятнадцать соответствовали чертам лица одного из «временных правителей» — Родзянко!
Печально, но факт: Россия еще до войны была наводнена преступными элементами. И от этого никуда не денешься. А тут еще страшная, кровопролитная война, породившая новую волну преступности, и наконец — вылетевшие из тюремных камер «Птенцы Керенского». Сотни тысяч преступников! Орды матерых уголовников!!
Можно ли винить в нынешнем положении вещей новую власть?
Это было бы глупо и несправедливо.
Однако с преступностью бороться надо, необходимо. Так неужели же я, Крошков Александр Александрович, бывший дворянин и бывший надворный советник, улизну в сторонку?
Не ведаю я пока о целях и задачах новых властителей. Если судить по «товарищу Финкельштейну» — это порядочные люди, одержимые идеей, которая для меня, как говорится, «терра инкогнита» — земля незнаемая. Однако в любом обществе должен быть порядок. Так какой резон отказываться мне от установления порядка?.. Отвернется от меня фисгармонический генерал, другие знакомые?.. Но ведь я буду и их охранять от преступных акций!
...Только что подошла Natalie. Прислонилась, обняла.
— Mon cher ami, я, кажется, поняла. Если друзья от тебя отвернутся — это не друзья. А тот человек... Который сегодня с тобой говорил... Он прав. Беззаконию надобно положить конец. Ты же русский дворянин, русский человек, Alexandre!
...Итак — Рубикон перейден! Прощаясь со мною, товарищ Финкельштейн сказал:
— Если надумаете, обратитесь к товарищу Цирулю Фрицу Яновичу. Он — начальник Управления охраны города Ташкента. Очень симпатичный человек. А обитает он с товарищами на улице Ура-Тюбинской, дом номер тридцать.
Что же, лиха беда начало.
Ф. Я. Цируль
Цируль был не в духе. Только что он возвратился с заседания Исполкома Краевого Совета, где вновь произошла перепалка с левыми эсерами. Они словно задались целью ввергнуть край в хаос, хотя трудно представить что-нибудь более хаотичное, чем нынешнее положение дел. А «левэсы» знай себе распинаются, протестуя против чрезвычайных мер, которые просто необходимо принять, чтобы навести хоть элементарный порядок в городе. Левоэсеровская же шатия твердит: «Принимать крутые меры — преступление. Народ должен почувствовать гуманизм новой власти. В противном случае возникнет недовольство в народе!..»
Вот демагоги! Под предлогом защиты интересов народа защищают бандитов. Разумеется, уголовники будут недовольны крутыми против них мерами... Черт возьми! И переломить упрямство «левэсов» трудно. Слишком много их пролезло в Советы.
В кабинет вошел заведующий канцелярией Управления охраны Ковалев, неулыбчивый молодой человек в штатском пиджаке поверх заправленной в брюки гимнастерки. Положил на стол несколько листков шершавой бумаги. Цируль подумал: «Даже бумаги изрядной нет... Ничего нет. А бандитов лови!..»
Между тем убогие на вид листочки были выпиской из Постановления ТуркЦИКа.
«Начальник Управления охраны города Ташкента Цируль Фриц Янович утверждается в занимаемой должности с 16-го февраля 1918 года. За Управлением охраны города закрепляются дома № 30 и 32 по улице Ура-Тюбинской.
В его ведение передается также здание бывшего полицмейстерства по улице Шахризябской, 1.
Временно исполняющим обязанности Главного инспектора милиции Туркреспублики назначается Барановский Лев Аллоциевич.
За Управлением Главного инспектора милиции закрепляется здание бывшей канцелярии генерал-губернатора по улице Романовской».
Цируль прочитал документ раз, другой... «Ну вот, — подумал он, — теперь с тебя, Фриц Янович, начнут спрашивать по всей строгости. С декабря ты был начальником охраны вроде бы номинально. Тебе дали время на организацию работы, подбор кадров. Нынче же, как говаривали купцы, ты должен «показать товар лицом». Хм...»