— Сволочи!.. Падлы проклятые! Контры недорезанные!.. Своими руками... Вот этими руками душить буду... Зубами рвать!..
Он рухнул в кресло. С ним начался нервный припадок.
Кое-как отходили военкома. Он уже тихо, жалобно шептал:
— Золотого человека убили. Ограбили. Какой работник был, какой семьянин!.. Жена у него красавица, дети...
Пора было расходиться. Осипов окончательно пришел в себя. Вновь был подтянут, деятелен.
Прощаясь у подъезда, сказал:
— Все же, по-видимому, это дело уголовников. Проследили возле банка. Поэтому я не столько тебя, Игнат, прошу, хотя и ты, наверно, будешь этим страшным делом заниматься... Но вот тебя, Пригодинский, и тебя, Цируль, как братьев, прошу: разыщите, обязательно разыщите душегубов. А я уж с радостью возьму на себя карающие функции.
— Постараемся, — ответил Пригодинский. — Вопрос времени.
Шагая по темным улицам города с маузером в руке, Осипов пытался успокоить себя. Все так удачно получилось. И «рапорт» Блаватского, и исчезновение денег, благодаря чему возникла версия об уголовном преступлении. Пусть теперь Знаменский оговаривает Блаватского — в ЧК лежит рапорт Блаватского. А сам Блаватский лежит сейчас в морге, прикрытый простыней. Все прекрасно!..
И вдруг ему стало страшно. Он повернул назад. Да-да, надо изъять из своего сейфа спрятанные шестьдесят тысяч. Вдруг начнут открывать все сейфы подряд? Надо спрятать у себя под полом, закопать... И письмо генерала Кондратовича, сообщающее о производстве меня в полковники, тоже закопать. Непременно!
Он вернулся в военкомат, вынул из сейфа банковский мешок. Завернул мешок с деньгами в старую гимнастерку, висевшую на вешалке.
Охранник откозырял ему. Сказал на прощанье:
— Вещички забыли, товарищ военком?
— Старое обмундирование. Отдам хозяйке постирать.
— Покойной ночи, товарищ военком.
— Будь здоров. И смотри мне, службу нести по всем правилам. Я и проверить могу. Застану спящим — не зарадуешься. И остальным скажи, мол, Осипов приказал: чтобы мышь в военкомат не проскочила!.. Сейчас такое делается!.. Контра голову подняла.
— Мы службу знаем, товарищ военком.
Осипов исчез в ночной тьме.
Он тенью прошмыгнул во двор. У соседа его, эсера Колузаева, шумно гуляли. Крадучись, прошел он мимо окон пирующего соседа. Света не рискнул зажечь. Еще заявится пьяный вояка!
Приподнял половицу, вырыл пехотинской лопаткой глубокую, узкую ямку. Вытащил деньги из мешка, отсчитал пять тысяч на расходы. Остальные вместе с письмом Кондратовича завернул в клеенку. Закопал. Излишек глинистой почвы, опять же крадучись, высыпал в журчащий под окном арык. Вернулся в комнату. Засыпал свежую землю трухой, положил на место половицу.
Облегченно вздохнул. Кажется, концы спрятаны. Если даже дойдет до того, что явятся с обыском, то вряд ли найдут деньги. А если и найдут? Сумма не совпадает. На пять тысяч меньше. На деньгах не написано, что они именно получены Блаватским. Мало ли кто мог подложить!.. Да тот же Колузаев. Эсеры опять зашевелились. Почему бы им не скомпрометировать военкома Туркреспублики? От них всего можно ожидать — от эсеров-то!.. Банковский мешок!.. — Его обдало холодным потом. Он схватил мешок, сунул в голландскую печь. Обжигая пальцы, стал подносить к нему спичку. Плотный брезент не поддавался. Тогда он сорвал с настольной лампы горелку, вылил на мешок керосину.
Мешок загорелся.
Слава богу! Теперь можно и выпить, утихомирить нервы.
По привычке уселся возле трюмо. При лунном свете на него смотрел бледный, испуганный человечишко с растрепанными волосами. Неужели это я?.. Он выпил прямо из горлышка половину бутылки водки. По жилам потекла теплая волна, в голове приятный туман. Тот, что смотрел на него из зеркала, глупо улыбнулся. И вдруг двойник подскочил с искаженным ужасом лицом — это ударила его, Осипова, страшная мысль: «Спрятанные деньги не имеют примет. Но письмо... Письмо!!!».
Он залпом допил из бутылки, сплюнул. Схватился за лопатку. И вновь сел. Двойник улыбался. Черт с ним!.. Колузаев мог мне и фальшивое письмо подложить. От них, от эсеров, всего жди!
Двойник улыбался криво, пьяно. Подмигнул Осипову лукаво, мол, знай наших!
— Но-но... Без-ссс панибратства, — Осипов погрозил двойнику пальцем и потянулся за второй бутылкой. — Уж-ик-пьем за успеххх!..
Они выпили одновременно, прямо из горлышка бутылки.
Осипов благожелательно глянул на двойника — и обомлел. Липкая испарина выступила на спине, волосы на голове зашевелились от ужаса.