адских демонов, глумливо скалящиеся над участью своих былых победителей.
Из всей коллекции каким-то образом уцелело лишь чучело большой совы,
стоявшее на каминной полке. Заинтересовавшись, как огонь мог пощадить
птицу, я подошел ближе и уже готов был протянуть руку, как вдруг сова
резко повернула голову, шумно взмахнула крыльями и взлетела, едва не
зацепив когтями мое лицо. Я отшатнулся; обалделая спросонья птица
бестолково заметалась под потолком, стряхивая пыль и сажу со стен, пока,
наконец, не сообразила снизиться и вылететь в узкое окно. Я с
неудовольствием понял, что сердце мое колотится так, словно я и в самом
деле встретился с призраком. "Глупость какая", — пробормотал я и сделал
движение, чтобы повернуться и выйти из комнаты.
— Стоять! Не двигаться!
Голос, произнесший эти слова, явно не был голосом взрослого
мужчины. Но я отнесся к приказанию со всей серьезностью. В стране, где
двадцать лет идет гражданская война, запросто можно получить стрелу в
спину и от десятилетнего мальчишки. Тем более что он не выкрикнул свое
требование, как можно было бы ожидать от испуганного ребенка, а произнес
его твердо, но негромко — очевидно, учитывая, что я могу быть не один.
Стало быть, у парнишки есть кое-какой опыт… не хочется даже думать,
какой именно.
— Стою, не двигаюсь, — согласился я. — Ногу опустить можно? Боюсь,
на одной я долго не простою.
— Можно, но без резких движений, — серьезно разрешил голос. — У
меня арбалет. Пробивает любой доспех со ста шагов. И если ты думаешь,
что я не умею с ним обращаться — это последняя ошибка в твоей жизни. Ты
все понял?
— Да. Не сомневаюсь, что ты отличный стрелок.
— Теперь медленно повернись. И держи руки подальше от меча.
Я повиновался со всей возможной старательностью и смог, наконец,
увидеть обладателя голоса. Будь я суеверен, вполне мог бы принять его за
какую-нибудь лесную кикимору. Фигура ростом мне по грудь была закутана в
бесформенные серо-бурые лохмотья. Грязные жесткие волосы, тоже какого-то
темно-серого оттенка, торчали во все стороны; в них запутался лесной
мусор, они падали слипшимися сосульками на плечи и почти скрывали
чумазое лицо, на котором, впрочем, сверкали злой решимостью два больших
черных глаза. Правая нога — совсем босая, ступня левой перевязана
замурзанной тряпкой, из которой торчали грязные пальцы. Но главное — в
руках это существо и в самом деле держало взведенный боевой арбалет. Как
раз такой, с которым несложно управиться ребенку: не больше семи фунтов
весом, неполный ярд в длину, и вместо традиционного рычажного взводного
механизма — новомодный ворот. Отрадно, что технический прогресс
добирается даже в такую глухомань. Менее отрадно, что это достижение
прогресса нацелено мне точно в грудь.
— Теперь отвечай и не вздумай врать, — черные глаза впились
требовательным взглядом в мои собственные. — Кому ты служишь — Льву или
Грифону?
— Никому, — честно ответил я. — Точнее говоря, самому себе.
— Не увиливай! Кто твой сюзерен?
— У меня его нет.
— Разве ты не воин?
— Я — просто путешественник.
— Но у тебя меч!
— Я вооруженный путешественник. В наше время с оружием чувствуешь
себя спокойней, не так ли? — я с усмешкой кивнул на арбалет.
— Ты один?
— Да.
— И куда ты путешествуешь?
— Куда глаза глядят, — пожал плечами я.
— А война все еще идет?
— Да.
— И кто побеждает?
— Не знаю. По-моему, у них там сложилась патовая ситуация. Слишком
много народу перебито с обеих сторон, ни Льву, ни Грифону не хватает сил
для решающего наступления. Точнее, скорее это не пат, а цугцванг. Ты
когда-нибудь играл в шахматы?
Но мой вопрос был проигнорирован. Босоногий арбалетчик что-то
обдумывал, и я хотел уже воспользоваться паузой, чтобы попросить
все-таки опустить оружие, но меня опередили:
— Значит, у тебя нет обязательств ни перед одной из партий?
— Никаких, — ответил я и чуть было не добавил "гори огнем они обе",
но сообразил, что это, возможно, заденет чувства моего визави.
— И тебе все равно, кому служить?
— Я же сказал — я служу только себе самому.
— А если я найму тебя на службу?
— Ты?! — я воззрился на стоящее передо мной лесное чучело, с трудом
сдерживая смех. — А платить будешь шишками или желудями?