помогать? Нет. Нету. Дело даже не в том, что однажды я уже потерял
дорогого мне человека и не хочу, чтобы это повторилось. А в том, что
одиночество — это вовсе не проклятье. Одиночество — это роскошь,
которую, подобно изысканному яству, не все способны оценить. Я -
способен. А значит, нечего забивать себе голову. Я доставлю Эвелину к ее
сеньору, а дальнейшее меня не касается.
Приняв это твердое решение, я заснул.
Когда путешествуешь один, особенно в такое время, как наше, то или
быстро приобретаешь умение просыпаться от малейшего шороха, или однажды
не проснешься вообще. Поэтому, открыв глаза и обнаружив, что в комнате
уже светло, я понял, что ночью нас никто не беспокоил. Действительно,
крючок был на месте; если бы кто-то по-тихому поднял его и попытался
открыть дверь, крючок остался бы висеть в качестве улики. Ну что ж,
значит, грабительские наклонности здешнего хозяина ограничиваются только
обменным курсом медных денег. Вот и славно. Когда тебя пытаются убить
более одного раза на дню — это все-таки перебор.
Эвьет еще спала, и я не стал ее будить. Как-никак, девочка впервые
за три года получила возможность выспаться в нормальной постели!
Одевшись, я отодвинул свою кровать от двери, постаравшись сделать это
как можно тише. Конечно, совсем без шума у меня не вышло, и Эвьет
беспокойно зашевелилась во сне, покрепче ухватив свой арбалет, но так и
не проснулась. Я на миг задумался, безопасно ли оставлять ее здесь без
присмотра. Вздор, конечно, она больше тысячи ночей спала одна посреди
дикого леса, и ничего… Да, но одно дело — дикий лес, и совсем другое -
человеческий город.
Все же я рассудил, что, раз ночью на нас не покушались, то и утром
угрозы не будет, и, не забыв подвесить к поясу меч, спустился вниз.
Хозяин был уже на своем месте за стойкой, хотя зала была пуста — на сей
раз совершенно.
— Желаете позавтракать, сударь? — с надеждой приветствовал он меня.
— Ну… — с сомнением протянул я. В принципе, завтрак бы не
помешал, а наши собственные запасы иссякли. С другой стороны, местные
цены… наверняка на рыночной площади можно отовариться дешевле.
— Свежие теплые булочки, — искушал трактирщик. — С хрустящей
корочкой. А?
Я потянул носом. Свежей выпечкой определенно не пахло. Уж не от
черствости ли хрустят эти его корочки?
— По самой низкой цене в городе, — интимно добавил он. — Дешевле не
найдете, клянусь милосердием господним.
Я хмыкнул. Вот уж под такую клятву можно посулить что угодно!
— Всего пятачок…
— Пять хеллеров?! За булку? — его наглость меня скорее позабавила,
чем возмутила.
— За две! — поспешно отступился трактирщик. — И кленовый сироп
бесплатно! Для вас и вашей очаровательной… э…
— Ладно, — решил я, оставив его в неведении, кем мне приходится
Эвьет. — Если только они и в самом деле свежие.
— Мари! — закричал он. — Сейчас, сударь. Мари! Да где ж эта дрянная
девчонка… Не извольте беспокоиться, сударь… Мари!!!
Он повернулся, намереваясь, видимо, идти вглубь дома, но тут,
звякнув колокольчиком, открылась дверь на улицу, и со двора вошла
вчерашняя девка. Вид она имела заспанный и изрядно помятый. Надо
полагать, вечером накануне ей все же удалось кого-то подцепить.
— А, вот ты где, — трактирщик обернулся к ней. — Неси живо две
свежих булочки для наших гостей!
Выходит, она тут работает? Ну вообще трактирные служанки,
совмещающие две профессии — дело не новое. Но не очень-то приятно брать
хлеб из рук такой особы…
— Корзинку возьми, — напутствовал ее хозяин, словно прочитав мои
мысли, и вновь развернулся в мою сторону. — Сейчас, буквально пара
минут, сударь. А пока я в вашем полном распоряжении. Если вы желаете
что-нибудь разузнать…
— Желаю, — кивнул я. — Известно ли вам, где сейчас находится граф
Рануар?
— Папа!
Мы с хозяином синхронно повернули головы. Мари была еще здесь и
требовательно протягивала руку:
— Деньги-то давай.
— Да что ж ты… — трактирщик смутился и принялся торопливо
обшаривать свои карманы. — Сама, что ль, не могла… Вот! — он, наконец,
вручил ей монету, и Мари, невозмутимо опустив ее в карман на переднике,
с демонстративной неспешностью удалилась.
"Папа"?
— Так о чем вы спрашивали? — он явно спешил отвлечь меня от
неудобной темы. — Ах да, о графе Рануаре…