— Нам Аркадий сказал, что ты вернулся, — пробасил Геннадий. — Предложил собраться у тебя.
— Я рад, очень рад, — выдавил Серго. — Располагайтесь.
— Наконец, «капелла» снова в сборе в том же знаменитом «салоне» Шавлакадзе! — Ариф весело оскалился. — Кутнем сегодня на всю катушку!
…«Капелла». До осуждения Аркадий, Серго, Геннадий и Ариф нередко бывали вместе. Трое из четверых уже успели побывать в заключении. Лишь Геннадий каким-то чудом остался в стороне. Много бы дал Серго, чтоб приятели по «капелле» навсегда забыли дорогу к его дому. Но прямо сказать об этом он не решался; «выяснять отношения» значило бросить вызов, — а этого он не умел. Оставалось ждать, ждать спасительного случая, который поможет легко, без осложнений выйти из игры.
Он встретил «друзей» с привычным гостеприимством.
Немного позже пришла Людмила в черном, с глубоким вырезом платье. Серго улучив момент, виновато объяснил ей, в чем дело: неожиданно, мол, заглянули друзья.
Накрывая на стол, девушки оживленно болтали о модах. Лара молча прислушивалась, ей все время хотелось спросить, кто они такие, где работают и как им удается так красиво, богато одеваться…
Вскоре появился и Аркадий. С порога, оглядев компанию, вскинул руку:
— Приветствую!
— Мой друг. Прошу любить и жаловать! — Серго представил его девушкам.
…Для Людмилы Цаплиной, Люси Худяковой, Софьи Карапетян и Лары Носовой прошлое парней было тайной. Быстро пьянея от коньяка, сладкоречивых комплиментов Серго, от бешеной музыки, они меньше всего склонны были думать о том, что их милые партнеры — недавние уголовники.
Веселье нарастало. Все двусмысленней становились анекдоты. Особенно усердствовал Серго, забывший после нескольких стаканов о своих страхах. Пили беспорядочно, каждый наполнял свою рюмку, когда вздумается. Люся показывала класс «рока» с Геннадием. Полулежа на софе, Лара с интересом наблюдала за танцующими. Кружилась голова от коньяка. Она вяло отмахивалась от грубоватых приставаний Аркадия. Хотелось встать, глотнуть свежего воздуха, но ноги не слушались. Тяжелая рука Аркадия словно прилипла к плечу. Вдруг он прижался мокрым ртом к ее губам. Лара вырвалась и влепила ему звонкую пощечину.
— Нахал! — и заплакала, закрыв лицо руками.
Галустян вскочил, выругался. Серго бросился к нему. Музыка и смех оборвались.
— Ах ты, гадина! — орал Аркадий, все пытаясь дотянуться до испуганной, съежившейся в комок девушки.
Лара, немного придя в себя, выбежала в коридор. Серго подмигнул Люде, и та пошла за ней. Ребята окружили постепенно стихавшего Аркадия, наперебой убеждая его «не устраивать шумок».
— Брось! Неужели не видишь, с кем имеешь дело? — уговаривал Серго. — Деревня. Дура. Да, и ты хорош.
Аркадий сдался. Потирая заалевшую щеку, он уселся за стол, пригладил взлохмаченные волосы.
— Ладно. Ты прав. Зови ее. — Залпом проглотил коньяк, лихо тряхнул головой. — Музыку!
— Браво! — заорал Серго. — Браво. Истинно королевское великодушие. Лю-да! Зови Ларочку.
Оглушительно завыл магнитофон.
Людмила ввела в комнату всхлипывающую Лару. Аркадий, как ни в чем не бывало, шаркнул ногой, поцеловал ей руку. Девушки захихикали.
— Забудем. Я не злопамятный.
Лара шмыгнула покрасневшим носом:
— Ладно. Чего там…
— Ариф! Рок! Черт возьми! Форте! — закричал Серго и, схватив Люду, бесновато запрыгал под музыку.
Через несколько минут Лара смеялась вместе с Аркадием, не замечая его тяжелого, трезвого взгляда.
ГЛАВА 8
ПРИСТУП ВЕЛИКОДУШИЯ
Дом Заступина стоял на отшибе, у самого края поселка. Издали он напоминал маленький оазис, обнесенный серым штакетником.
Узенькая асфальтовая дорожка сворачивала от калитки, уползая в сторону Дворца строителей.
Из-за ограды тянулись ветви раскидистого тутовника, а за калиткой, накрепко закрытой железным засовом, словно часовые, высились два серебристых тополя.
Только внимательный взгляд мог разглядеть скрытый за зеленью небольшой, низкий дом. Густой плющ защищал от жгучих лучей солнца уютную веранду.
Слева, под навесом, стоял «Москвич». Рядом — кабина душевой. Марита очень любила цветы — и в палисаднике пылали бархатистые георгины, отцветали белые розы, нежно алела гвоздика.
Медленно ползли летние каникулы. Ничто не нарушало течения похожих друг на друга дней. И все-таки девушку ни на минуту не оставляла внутренняя тревога.
С утра, проводив Заступина на службу, она выводила «Москвич» и мчалась на рынок. Возвратившись, возилась у газовой плиты. Потом, закончив домашние дела, обычно засыпала в гамаке с книгой в руках. Вечер заканчивался у телевизора.