— Ах, вы о камне! Джумшуд обещал подарить кулон будущей внучке. Год назад у дочери родилась девочка, но муж заявил, пусть, мол, пройдет год, тогда он преподнесет бриллиант. Прошел год, и что же вы думаете он нам преподнес? Вот что! — Она ткнула в лицо Огневу кукиш. — А камню, между прочим, цены нет. — Глаза ее сверкнули. — Двадцать карат!
— Вы можете сказать, какие ценности были еще у вашего мужа?
— Конечно. Облигации, наличными тысяч десять, фотоаппарат «Киев», итальянская ковровая скатерть, два макинтоша: китайский серый и синий, четыре хороших костюма.
Огнев аккуратно записал все эти данные. Переспросил:
— Все?
— Да.
Заур поймал ее острый настороженный взгляд. Отчетливо вспомнил только что звучавший здесь крик: «утащили все состояние». Насмешливо бросил:
— Из-за такого «состояния» не убиваются. Лучше говорите правду, — в голосе его зазвенел металл.
Старуха обмякла. Запинаясь, произнесла:
— Не хотела лишнего на покойника возводить. Золото было у него, камни. В портфеле держал. Старый такой, потертый портфель. Теперь все, клянусь богом, все, — она торопливо перекрестилась.
Когда на отдельном листе был записан длинный перечень драгоценных камней, колец и золотых десяток, Акперов устало сказал:
— Ясно. Вы можете быть свободной. Огнев, проводите гражданку. Пусть едет в больницу Семашко, займется похоронами мужа…
— Хорошо.
Огнев вышел вместе с Айриян. Заур с нетерпением посмотрел на часы: пора бы возвращаться Эдуарду.
Но оказалось, что Агавелов и Шавлакадзе уже ждали своей «очереди» за дверью. Когда Заур поднял голову, они уже входили в кабинет.
— А-а, старый знакомый, — проговорил Акперов, — здравствуй, модернист. Вот и снова довелось встретиться.
— А почему бы и нет, товарищ майор. С хорошим человеком всегда приятно…
— Польщен, польщен, — Заур улыбнулся. Кивнул вошедшему Андрею. — Вот, Огнев, сейчас «человек искусства» выдаст нам что-нибудь лирическое.
— Нет уж. К поэзии сегодня не расположен, — Серго понимал, что ради шутливой болтовни его не искали бы у Люды. — И вообще, объясните, в чем дело, почему меня задержали?
— Потому что, дорогой мой художник, — произнес Агавелов, — нам надо выяснить, где вы были в субботу вечером, ночью. Скажу больше, мы подозреваем вас в причастности к убийству.
Мертвая тишина воцарилась в комнате. Бисеринки пота выступили на лбу Серго, он судорожно сжал пальцы. «Аркадий, Ариф, Генка — лихорадочно пронеслось в голове. — Теперь притягивают меня. Сослаться на Люду?» Он отчетливо вспомнил субботний вечер, ее расширившиеся от испуга глаза, шепот: «Молодец, Серго. Поставил точку». Вспомнил ночь, негромкое жужжание вентилятора мечты о будущем.
— Нет, — с трудом ворочая языком, выдавил он. — Не могу сказать.
Агавелов наклонился к Зауру и Андрею:
— Любит ее. Ей богу любит. На 180 градусов повернулся парень. — И уже громко добавил: — Шавлакадзе, мы беседовали с Цаплиной. И… — капитан замялся, подбирая слова. — Понимаем ваш ответ. Нас интересуют Галустян и его сообщники.
— Аркадий прирежет меня!
— Ерунда! Галустян — выродок. И сполна получит свое.
— Он прирежет меня!
— Ты же мужчина, Серго, — вступил в разговор Акперов. — И только что доказал это. Как тебе не стыдно! Тем более, Люда сказала, что это она не пустила тебя к нам.
— Правда, — после небольшой паузы произнес Серго. — Она не пустила. Только, если уж честно, я был рад, что не пустила. Боялся.
— Ну, хорошо, возьми себя в руки. Помоги нам.
Шавлакадзе тяжело привалился к спинке стула, начал:
— Аркадия я встретил месяца два назад. Перекинулись парой слов. Узнав, что я завязал, он пригрозил, велел молчать. А вечером ко мне неожиданно ввалилась вся бывшая «капелла»: Аркадий, Генка, Ариф.
— Погоди, погоди, — остановил Серго Акперов. — Что за Генка?
— Ну, Чуркин Геннадий, бывший член нашей «четверки», шофер автобазы в Карачухуре. И его, и Арифа Аркадий в кулаке держит.
Оперативники переглянулись. Личность третьего грабителя как будто бы начала выясняться.
— А Лара, кто такая Лара?
— Лара? — Серго оживился. — Я с ней познакомился в Сумгаите. Оставил адрес. Она случайно, — боясь, что ему не поверят, Шавлакадзе прижал руку к груди, — честное слово, случайно тоже пришла в тот вечер. Одна. А ушла, — он опустил голову, — ушла вместе с Аркадием.
— Аркадий рассказывал что-нибудь о своих делах?
— Немного. При первой встрече намекнул, что снял у кого-то золотые часы. Пожалуй, все. Да, еще сказал, что бежать ему помог какой-то «мужик», который сейчас осел в Баку. Он и дал «наколку» на «хазу». В субботу Аркадий звал меня пойти с ними. «Накольщик» обещал за золото и вещи выложить наличными. Я отказался. Ведь мы с Людой…