— Что вы можете сказать о том дне?
— Детектив Брюм хотел забрать Руди на допрос в полицейский участок. Я заявил, что не позволю ему разговаривать с молодым человеком до тех пор, пока не поставлю в известность его мать.
— Почему вы так сказали?
— Потому что догадался, что он решил сделать из Руди подозреваемого в деле об убийстве Люси Очоа. Я ему не верил. Никогда не доверял детективу Брюму и прекрасно понимал, что Руди самостоятельно с ним не справится.
— Как отреагировал мистер Брюм на ваши слова?
— Именно так, как я ответил адвокату Руди на слушаниях десять лет назад, — он пригрозил мне. Сказал, что натравит на мой магазин комиссию отдела гигиены и безопасности труда. Я прекрасно понял, что он подразумевал.
— И что же он подразумевал?
— Что устроит мне неприятности, если я откажусь с ним сотрудничать.
— Вы согласились?
— До сих пор об этом сожалею.
— Ваша честь, вопросов больше не имею. — Джек вернулся на место.
— Мистер Дикарло, — повернулся к адвокату судья, — вам предоставляется право перекрестного допроса.
— Отказываюсь, ваша честь.
— Прекрасно. Дамы и господа, — обратился Стэнтон к присяжным, — я еще раз призываю вас ни с кем не обсуждать это дело. Не читайте газет, не смотрите телевизор, не слушайте радио. Не дискутируйте с супругами. Вы меня поняли? — Присяжные закивали. — В таком случае объявляется перерыв. — Стэнтон ударил молотком по столу. — Завтра начнем ровно в девять. Представителей сторон жду в восемь тридцать. Возможно, за ночь у вас появятся новые мысли, которые вы захотите обсудить со мной до начала заседания. — Именно так судья закрыл накануне сессию, на которой определялся состав присяжных.
«А он последователен, — подумал Джек, собирая бумаги. — Соблюдает один и тот же распорядок».
ГЛАВА 47
Джек был доволен тем, как прошел первый день заседания суда, особенно его вторая половина. Ему удалось застать врасплох Джимми Дикарло, вытащив Уэсли Брюма для дачи свидетельских показаний. С помощью Билла Йейтса и Бенни Дрэгона продемонстрировать, что следователь умышленно устроил так, чтобы допрашивать Руди без свидетелей. Завтра Мария укрепит присяжных во мнении, что Уэсли Брюм лгун и мошенник, а затем внимание суда следует привлечь к тому, как расследование изнасилования было выделено в отдельное дело, и к роли Клея Эванса. Джек не сомневался, что это станет ключевым моментом суда. Однако после второго дня он понял: Джимми Дикарло и Клей Эванс решили отдать полицейского на растерзание. Бедняга Брюм — он даже не понимал, какая ему грозила опасность.
Джек не видел Марию с тех пор, как был ранен Хоакин. Женщина дни и ночи проводила в больнице. В палате для нее поставили кровать. В тот день Дик решил навестить товарища.
— Как его дела? — спросил Джек по дороге домой.
— По-прежнему. Хоакин не приходит в сознание, Мария переживает. Ноя разговаривал с врачом, и он заверил, что все идет хорошо. Объяснил, что Хоакин восстанавливает силы и, когда настанет время, очнется.
— Здорово, — обрадовался Джек. — Не сочтите меня жестоким, но на завтрашнем заседании Мария выступает первой. Не знаю, что и делать. Я с ней не беседовал и не готовил ее.
— Ее не надо готовить. Она расскажет правду. Я привезу вас к восьми тридцати, затем поеду за ней. А после того, как она даст свидетельские показания, сразу же доставлю в больницу.
— Спасибо, Дик.
В тот вечер, когда Джек лег в постель, Пат, стараясь снять напряжение, стала массировать ему спину. Но ее усилия не помогли — нервы Джека были натянуты, словно стальные канаты. Пат решила зайти с другой стороны.
— Сегодня все прошло как нельзя лучше, — сказала она.
— Согласен, — кивнул он. — Но завтра решающий день. В нашем деле все в одну секунду может пойти насмарку.
— Остается только молиться.
— И очень усердно.
На следующий день Дик, как и планировал, привез Джека во дворец правосудия задолго до начала заседания, а сам поехал за Марией. Джек сомневался, что ему удастся вскоре их увидеть.
Мария всегда поступала так, как считала нужным. А теперь ее волновало только одно — здоровье Хоакина.
Вечером Джек позвонил Чарли Петерсону и попросил, чтобы тот на всякий случай пришел пораньше. Вызывать свидетелей не в заранее запланированном порядке — в этом не было ничего необычного. Джек часто так поступал, особенно если дело касалось экспертов, например врачей. Но данное дело отличалось от других. Джек был уверен: для того, чтобы убедить присяжных в своей правоте, необходимо строго придерживаться логической последовательности выступления свидетелей.
Ровно в 8.30 его и Дикарло провели в кабинет судьи. Стэнтон пребывал в добром расположении духа. Судья явно был доволен собой. Джек не мог решить, хорошо это для него или плохо.
— Есть ли, джентльмены, сегодня с вашей стороны какие-либо ходатайства? Не пришли ли вам среди Ночи в голову новые теории?
— Нет, ваша честь, — ответил Дикарло.
— Нет, господин судья, — повторил Джек.
— Прекрасно. Мистер Тобин, сколько вы сегодня намерены вызвать свидетелей?
— Троих, сэр. Последнее свидетельство представляет собой видеозапись.
— Хорошо. Мистер Дикарло, вы решили, кого выставите в качестве свидетелей?
Джимми видел запись признания Джеронимо Круза. Она производила сильное впечатление, и он не хотел, чтобы ее смотрели присяжные. Он понял, что наступил момент заявить протест.
— Нет еще, судья. У меня есть по крайней мере один свидетель. Однако, ваша честь, я считаю необходимым протестовать против демонстрации видеозаписи с признанием Джеронима Круза. Мы признаем, что убийство Люси Очоа совершил он, поэтому присяжным ни к чему смотреть пленку.
Судья Стэнтон покосился на Джека. Обстановка начала накаляться. Ему нравились такие моменты.
— Что скажете, мистер Тобин?
— Я бы хотел, чтобы присяжные посмотрели запись. Она снимает всякие сомнения.
— Понимаю ваше желание. Но если мистер Дикарло признает то, что доказывает видеопленка, зачем всем ее смотреть? Не вижу необходимости.
— В ней содержатся определенные детали. Джеронимо Круз рассказывает, каким способом убил свою жертву. Присяжные оценят эту информацию в свете того, какой уликой располагала полиция до суда и через два года, когда выяснилось, что Джеронимо Круз находится в тюрьме в Техасе.
Судья повернулся к Джимми:
— Мистер Дикарло, в этом есть смысл.
— Обвинение признает факты. Присяжным можно зачитать краткое резюме. Мы сэкономим массу времени.
— Это не одно и то же, ваша честь. Признание факта не обладает такой же силой воздействия.
— Это очевидно, мистер Тобин. Однако наша задача не в том, чтобы воздействовать на эмоции, а в том, чтобы предъявить факты. Если клиенты мистера Дикарло готовы согласиться с фактами, нам незачем смотреть видеозапись с признанием Круза.
— Ваша честь, я считаю, что у меня есть право продемонстрировать видеопленку.
— Выбор за мной. Я не собираюсь выносить решение немедленно. Даю вам время обдумать аргументы убедительнее тех, которые вы только что привели. Но вы должны это сделать до того, как будет предъявлена видеозапись. И еще прошу вас договориться о признании фактов на случай, если мое решение будет не в пользу мистера Тобина. Вам ясно?
У Джека возникло ощущение, словно он получил сокрушительный удар в солнечное сплетение. Удар, которого не ожидал, а должен был бы предвидеть. Он не мог сослаться на прецедентное право, и у него не осталось времени, чтобы порыться в архивах и книгах. Демонстрация видеозаписи требовалась, чтобы произвести на присяжных эмоциональное воздействие. Надо было, чтобы они собственными глазами увидели Джеронимо Круза, поняли, что он совершил и каким образом убил свою жертву. Тогда эти люди смогут осознать, что приключилось с Руди и какой злой умысел содержался в действиях подсудимых. Зачитать соглашение сторон о взаимном признании фактов казалось ему недостаточным.