Ламия мягко выскользнула на улицу вслед за женщинами, держа кинжал за спиной.
— Может, вы и сумеете некоторое время сопротивляться нашим чарам, — промурлыкала она,— но, в конце концов, мы все равно справимся с вами. — Она вновь протянула руку. — Ты не позволишь мне утолить твои печали? Не позволишь снова прикоснуться к тебе? Все было бы настолько проще.
Глаза Халисстры уловили стремительное, грациозное движение, и она быстро бросила взгляд налево. Еще одна ламия, на этот раз самец, вскочила на стену, под прикрытием которой они отступали. Он был бронзовый и красивый, гибкий, рыжевато-коричневый, и он улыбался им жестокой улыбкой.
— Ваш путь, должно быть, был долгим и трудным, — медовым голосом заговорил он. — Не расскажете ли мне о своих странствиях? Мне так хочется послушать.
Из темного входа во дворец правосудия появилась третья ламия.
— Да, в самом деле, расскажите нам, — проникновенно пропело чудовище. — Может ли быть более приятный способ скоротать время, правда? Отдохните, отдохните и позвольте нам позаботиться о вас.
Существо опиралось на длинное копье и блаженно улыбалось им.
Халисстра и Данифай переглянулись и ринулись бежать.
Громф Бэнр, Архимаг Мензоберранзана, был недоволен. Хотя бунт рабов удалось подавить без особых хлопот, его сильно тревожило, что столько мужчин-дроу сообща выступили против правящих матерей. Мало того, они выступили против города заодно с порабощенными представителями других рас. Это свидетельствовало о безнадежном, долго подавляемом страхе, но кроме того, кое о чем еще — это предполагало скрытого врага, который нашел способ дать страху голос и цель. Дроу просто не способны настолько легко объединяться друг с другом, чтобы тайно обрел форму и вырвался на волю уже в готовом виде заранее скоординированный мятеж.
Настороженное временное затишье, окутавшее город после подавления бунта и смерти лич-иллитида, казалось Громфу злорадным и коварным.
Он встал из-за письменного стола и принялся мерить шагами кабинет, размышляя. Крыса Киорли, его домашний питомец, без всякого интереса наблюдала за ним, закусывая ломтиком рофьего сыра.
Вид крысы почему-то напомнил Архимагу, что он уже некоторое время не получал вестей от Фарона. Этот самоуверенный хлыщ докладывал, что Чед Насад в состоянии хаоса. Пожалуй, пора связаться с ним.
Громф вышел через сводчатый проход в открытую шахту и левитировал в верхнюю комнату, служившую ему кабинетом для работы с магическими кристаллами. По необходимости она была защищена чуть менее надежно, чем остальные части его владения, поскольку Архимагу требовалась определенная степень проницаемости для магических воздействий, чтобы его разум мог выходить во внешний мир, за пределы его дворца. Оказавшись в комнате, он сел, скрестив ноги, перед низеньким столом, на котором покоился огромный хрустальный шар.
Делая пассы старческими руками, он пробормотал слова, приводящие магический кристалл в действие, и приказал: «Покажи мне Фарона Миззрима, дерзкого щенка, который думает, что когда-нибудь сумеет занять мое место».
Последнее, строго говоря, было не так уж необходимо, но Громф решил, что полезно выплеснуть свое недовольство вслух, прежде чем пытаться смотреть в магический кристалл.
Шар начал сереть, потом сделался молочно-белым, в нем завихрился туман, потом он внезапно полыхнул сиянием. Громф выругался и отвел взгляд. На миг он поверил, что Фарон изобрел какое-то новое заклинание, чтобы отучить врагов шпионить за ним, но вскоре Архимаг узнал это необычное сияние.
Дневной свет.
Гадая, что бы это Мастер Магика мог делать на поверхности, Громф прикрыл глаза рукой и посмотрел снова, на этот раз пристальнее. Он увидел Фарона, сидящего у обвалившейся стены за изучением книг заклинаний. Никого из остальных темных эльфов, сопровождавших мага, видно не было, хотя неподалеку Громф разглядел арку, ведущую в до отвращения ярко освещенный внутренний двор.
Крохотное изображение Фарона подняло взгляд и нахмурилось. Маг почувствовал, что Громф подглядывает за ним, как, вероятно, почувствовал бы любой понимающий толк в магии. Фарон сделал руками несколько беззвучных пассов, и изображение исчезло. Маг сотворил заклинание, не позволяющее видеть его в магическом кристалле, хотя вполне возможно, что он понятия не имел, кто это шпионит за ним.
— Ты думаешь, что так легко отделаешься от меня? — произнес Громф, уставившись в серую мглу.
Он сцепил пальцы перед собой и прочел собственное заклинание, ментальный посыл, обеспечивающий передачу сообщения напрямую странствующему магу:
— Где ты? Что случилось в Чед Насаде? Что вы намерены делать дальше?
Он сосредоточился на приеме ответа Фарона — заклинание передавало ответ собеседника через несколько минут. Время тянулось медленно, Громф уставился в высокое узкое окно комнаты, ожидая ответа младшего мага.
Он ощутил легкое прикосновение слов Фарона, вспыхнувших в его мозгу:
— Анаврок. Чед Насад уничтожен восстанием и каменным огнем. Молчание Ллос распространилось и сюда. Мы теперь ищем жреца Варауна в надежде получить ответы.
После этих слов контакт прервался. Данное заклинание не позволяло вести долгие беседы, но Фарон ответил на вопросы Громфа с несвойственной ему четкостью.
— Чед Насад уничтожен? — выдохнул Громф.
Это следовало немедленно проверить. Он вновь повернулся к хрустальному шару и велел показать Город Мерцающих Сетей. Спустя мгновение туман рассеялся и явил взору Архимага полную катастрофу.
Там, где стоял Чед Насад, теперь виднелись лишь отдельные нити паутины из известняка, с которых медленно скатывались капли в черную бездну, словно расплавленное стекло с трубки стеклодува. От зловещих дворцов и вскарабкавшихся на стены пещеры замков не осталось практически ничего.