Девушка сжала зубы так, что зашумело в ушах. Она очень усердно пыталась никак не выдать своего ужаса, но прекрасно понимала, что в ее глазах и так читаются все самые скрытые эмоции.
- Мистер Рейес,- шериф Томпсон вдруг сам занервничал. Хьюст Рейес поджал губы- он все еще не спускал глаз с лица Робинсон, а в голове эхом отдавалось «При активном содействии Кейт…»-
- Вы не имеете никакого права меня арестовывать,- прохрипел Хьюст, как будто с трудом отворачивая голову от девушки. Кейт продолжала непонимающим взглядом обводить его фигуру и трех полицейских, плотно сжимавших его со всех сторон.
- Имеем, еще какое!- писклявым голосом заявил вдруг один из помощников шерифа. Он достал из кармана рубашки маленький пластиковый пакетик, в котором лежали две сигареты, одна почти докуренная до фильтра, другая едва тронутая.
- Как Вы объясните это, мистер Рейес?- надменно проговорил молодой помощник, размахивая сигаретами перед глазами Хьюста. Тот нахмурился.
- Что мне объяснять? Законы физики?- он с такой злостью рявкнул на юнца, что тот быстро отошел назад, предоставив все дело шерифу. Томпсон медленно, словно нехотя, приблизился к новому подозреваемому и что-то сказал ему одними губами.
Джейсон Райт в этот момент думал лишь о том, что чувак в клетчатой рубашке, пропахнувшейся пивом, куда больше подходит на роль подозреваемого, чем он, любимец учителей и вообще всех женщин города.
***
- Что ты думаешь об этом обо всем, аресте Джейсона, поджоге, теперь об этом новом подозреваемом?- Стейси подняла голову с плеча Джо, внимательно вглядываясь ему в глаза. Пушок, вильнув хвостом, спрыгнул с кровати и деловито прошелся по комнате.
Джо лениво приоткрыл один глаз и улыбнулся.
- Да ничего я не думаю. Думаю, что это не наше дело. Почему тебя волнует судьба дома Анны Льюис, Джейсона Райта и этого, как его…- Саммерс презрительно сморщил нос.- Рейеса?
Стейси села на кровати, прижав к груди край простыни. Ей сложно было ответить на этот вопрос. Если бы она сказала Джо правду о том, что чувствует, будто эта история совсем не так проста, как кажется, он бы засмеялся или чего лучше стал бы ее успокаивать. Но другой версии своей заинтересованности Стейси и вправду не имела- она просто чувствовала, ощущала это на подсознательном уровне, что не может все быть так поверхностно, что не может дом Льюисов гореть просто из-за чьей-то дурацкой выходки или мести.
- Не знаю…- она опустила голову, и кудрявые прядки упали на глаза. Джо убрал их назад, взял в ладонь ее нежную щеку и погладил.
- Послушай, Стейси, детка. Не так много времени осталось до переводных экзаменов, так что не забивай ты себе голову этими левыми происшествиями. Ну подожгли дом Льюисов, ну знаешь, неудивительно. Мы же дружим семьями, так они там все немного не в себе- Кэролин, мать Анны, так и вовсе на сектантку похожа.
- К слову о странностях… ты заметил, что с самой Анной что-то не то?
Джо надавил ей на челюсть, поднимая ее лицо вверх. Он внимательно посмотрел в ее большие круглые глаза и едва ли не по слогам произнес:
- Выкинь ты из головы ее. Чокнутая баба. Не удивлюсь, если это все было сделано из мести. Ты же помнишь, как она вела себя с новенькими девочками в школе.
- Да, но дом подожгла не девушка, а парень.
- Ну значит какой-то обидчивый хрен, которого она отшила,- в голосе Джо уже слышно было раздражение.
Стейси снова легла к нему на грудь. От рубашки Джо пахло ментолом и дорогим, изысканным одеколоном. Она потерлась носом о ключицу. Саммерс запустил руку ей в волосы и стал медленно расчесывать их пальцами, словно убаюкивая, призывая этим жестом отпустить от себя тяжелые мысли и полностью отдаться моменту.
Они не так часто бывали близки. В основном их тактильный контакт ограничивался публичными поцелуями и объятиями. Когда же они оставались наедине, то почему-то каждый раз словно терялись, с чего начать- как вести себя теперь, когда не нужно улыбаться миру, не нужно показывать свои чувства со всей фотогеничностью, не нужно играть роль идеальной пары. В такие моменты их отношения выглядели как что-то ошибочное, нелепое; но Джо Саммерс был опытен в деле обращения с девушками, и хоть ему самому было отчасти неудобно, он первым шел на эти проявления домашней нежности, на долгие объятия и куда более откровенные поцелуи.