— Дорогие?
— Очень дорогие, — русское слово «очень», похоже, пленило восточную девушку. — Линь очень носила талисман. Я говорила: «Очень опасно», но Линь очень не слушала.
— Ваша подруга вела себя очень беспечно, — машинально отозвался майор, думая о прояснившемся, наконец, мотиве убийства. — Я очень прошу…
Тут он спохватился, что подхватил манеру собеседницы изъясняться.
— Извините. Прочитайте и подпишите, пожалуйста, протокол.
Глава 6
Начало июля. Суббота
Ефим Филиппович в четвертый раз перечитал короткий текст на мониторе своего компьютера и с коротким всеобъемлющим эпитетом смёл ноутбук со стола вместе с телефоном и прочей мелочью.
— Фыонг сюда! — рявкнул он сунувшемуся в двери перепуганному секретарю.
Перекошенная физиономия исчезла, и авторитет нетерпеливо зашагал по кабинету, безжалостно топча попадающиеся под ноги осколки пластмассы. Шесть шагов, камин, разворот. Шесть шагов, столешница, разворот. Обернувшись в очередной раз, он остановился, словно налетев на невидимую преграду: у двери стояла как всегда невозмутимая вьетнамка и наблюдала за его метаниями.
— Иногда я думаю, что ты — привидение, — проворчал он, усаживаясь в кресло. Присутствие девушки действовало на него умиротворяюще.
— Вполне возможно, что Вы правы, — отозвалась она, бесшумно скользнув к камину.
— У нас очередное послание от Светоча, — буркнул Меньшов, оставив ее замечание без комментариев.
Вьетнамка коротко взглянула на разгром, царящий у рабочего стола, и едва заметно кивнула:
— Я догадалась. И чего он хочет теперь?
— Цитирую дословно, — нахмурился авторитет. — Репутация тоже смертна, особенно такая слабая, как Ваша.
— И всё?
— Он лаконичен, как никогда, — буркнул мужчина, стрельнув глазами в сторону столика с напитками, и поднялся.
— Сейчас репутация имеет значение?
— Репутация всегда имеет значение, — фыркнул Гвоздь, наполняя пузатый бокал коньяком.
— О Вашей репутации знают все, кому надо знать, — она слегка пожала плечами. — И это не мешает Вам вести дела.
— Одно дело знать, а другое — актуальный животрепещущий скандал. Вот он-то мне не нужен в данный момент совершенно. Иначе территория военного училища со свистом пролетит мимо меня, как это уже сделала чертова ткацкая фабрика. До сих пор не понимаю, почему банк продал ее Ланскому?! Моя цена была лучше, это мы точно выяснили!
— Что сделано, то сделано, — равнодушно бросила девушка, окончательно повернувшись спиной к взбешенному авторитету. — А вот военное училище Вам упускать нельзя. Когда его переводят за КАД?
— Через шесть недель это будет официально объявлено, еще через шесть месяцев участок выставят на торги.
— Репутация, значит… — невпопад отозвалась вьетнамка. — Открытые торги?
— Разумеется, нет! — фыркнул Меньшов. — Конкурс проектов на благо города, как всегда.
— Олигарх и авторитет спорят, кто больше «блага» желает родному городу, — проговорила Фыонг без тени улыбки. — Забавно.
— Еще ты мне тут поостри! — взорвался Меньшов, швырнув бокал с остатками коньяка в зев камина. Языки пламени радостно взметнулись вверх, отразившись в темных глазах девушки так, что авторитету на мгновенье почудился бушующий в узких щелях огонь. Но на бледном лице вьетнамки не дрогнул ни один мускул.
— Светоч изгаляется, как хочет, а моя служба безопасности буксует на месте, не способная даже внятно объяснить, кто это урод, — гораздо тише продолжил Ефим Филиппович, с трудом взяв себя в руки.
— Вы сами не пожелали, чтобы я вмешивалась в это, — напомнила вьетнамка.
— А теперь желаю обратного, — буркнул он.
— Почему? — так же равнодушно поинтересовалась девушка.
— Потому что СБ села в калошу!
— Нет. Почему раньше Вы не хотели моего вмешательства? — бесстрастно уточнила она свой вопрос.
— Всегда желаешь играть на равных? — прищурился авторитет.
— Всегда играю на равных, и никак иначе, — едва заметно кивнула вьетнамка. — Вам хотелось сделать наше сотрудничество как можно более долгим?
— Да! Черт бы тебя побрал! — неожиданно расхохотался Меньшов. — Прошу прощения, я увлекся и забыл, с кем связываюсь. Довольна?
— Буду довольна, если подобное больше не повторится, — тем же холодным равнодушным тоном проговорила она. — В противном случае я убью Вас.
Гвоздь всегда считал себя храбрым человеком, но от этого спокойного тихого голоса по спине пробежал озноб.
— В этом не возникнет необходимости, — быстро, гораздо быстрее, чем ему бы хотелось, проговорил он.