Вынырнул на поверхность, задыхаясь. Если так реагировать на каждый прожектор, далеко не уйти. Напомнил себе: просто лежать чуть-чуть под поверхностью воды, распластавшись, как медуза, чтобы сберечь силы и не быть обнаруженным.
Почти тотчас же луч прожектора опять прошел надо мной. Я нырнул, на этот раз не столь глубоко. «Медуза, — повторял себе, — медуза». В промежутках между ныряниями быстро плыл, чередуя свободный стиль и движение на спине.
Радость, которую я испытывал поначалу, испарилась.
Впереди и позади прожектора полосовали море. Время от времени луч неожиданно двигался ко мне, заставляя держаться в тревожном ожидании.
На платформах прожекторов стояли молодые солдаты с неутоленным инстинктом охотников и рыбаков. Гордые, они выловили бы меня, извивающегося, как пойманная рыба, и доставили на заставу. Там меня демонстрировали бы как военный трофей, а молодых солдат наградили, дали медали за мужество в поимке опасного беглеца, скорее всего, шпиона.
Вода стала холоднее. Скоро над горами взойдет луна, дав мне еще один ориентир. Я двигался как мог параллельно берегу, наверно, километрах в четырех — пяти от него. К тому моменту, когда лучи прожекторов достигали меня, они становились бледными и бессильными. Теперь я нырял почти механически, всплывая, как только они проходили, иногда даже секундой ранее. Плыл, в основном, на спине. Это было чуть медленнее, но надежнее для длительного плавания. Во-первых, так лучше видны прожектора и берег. Во-вторых, я знал, что при плавании свободным стилем более сильная правая рука постепенно заворачивает меня влево, заставляя плыть по кривой. Это удлиняет путь.
После того как несколько первых прожекторов осталось позади, в сознании начали всплывать воспоминания о прошлом. Вот мой дед Василий сидит на кровати, с расстегнутой рубахой, обнажающей грудь, которая некогда выглядела, как бочка, а теперь, изможденная возрастом и болезнью, напоминает ощипанную курицу. Его потрепанная Библия лежит на грубо сколоченной тумбочке рядом с кроватью. Он каким-то волшебным способом превращал атеистические передачи по радио в религиозные. «Вот видите, — восклицал он ликующе, — теперь они говорят о Боге даже по государственному радио!».
Мне было жаль деда, и я беспокоился о том, что случится, когда он умрет. Как ребенок, я интересовался: увижу ли, как он отправится на небо? Он был святым человеком. И будут похороны с оркестром, и я смогу прийти на его могилу и попробовать вкусных ягод земляники, которая, как я знал, там росла. «Дорогой мой старый дедушка, — думал я, — ты и бабушка были немногими светлыми пятнами моего детства».
У меня не было времени посетить их могилы до отъезда. Возвращусь ли я когда-нибудь?
Я видел лица докторов, которые меня освидетельствовали. Они выглядели так, как я себе представлял членов святой инквизиции. Я не был для них человеческим существом, а животным, крысой, которую нужно усмирить, перед тем как уничтожить, втоптать в землю, удобряя рай для них и их близких.
Я, должно быть, плыл уже два или три часа по темнеющему ночному морю, когда услышал рядом с собой всплеск. Длинное продолговатое тело, блестевшее в лунном свете, двигалось за мной. Акула? Опасных акул в Черном море не бывает, только маленькие разновидности, не страшные для человека. Мелькнул плавник — дельфин! Это был небольшой экземпляр, может быть, моего возраста в дельфиньем исчислении. Итак, у меня появился спутник. Мы оба двигались, как бы резвясь, вдали от берега. Грация дельфина, которая всегда восхищала меня, теперь казалась почти сверхъестественной.
Это был хороший знак. Пограничники могли увидеть дельфина и решить, что это пара дельфинов, плывущая вместе. Мои мысли, умиротворенные, вернулись обратно в Колпашево.
Мать стояла на пустой автобусной остановке. Напоследок она сделала движение ко мне, как будто хотела обнять. А я, уже гордый от грядущей свободы и растущей возмужалости, отвернулся и вошел в автобус. Когда автобус стал удаляться, она уменьшилась в размерах до маленькой точки, а затем и вовсе исчезла за поворотом…
Я миновал очередной прожектор без происшествий. Хотя все еще нырял каждый раз, когда над головой проходил луч. Под водой, как мне казалось, я иногда улавливал тень дельфина. Вода становилась все холоднее. Проплыл ли я уже устье горной реки Чорох?
Почувствовав первые признаки усталости, вспомнил про шоколад, уложенный мной в пластиковом пакете в плавках. Но смог отогнать искушение. Через несколько часов голод будет сильнее.