Я поехал в институт Эсалена. в городе Биг-Сур на симпозиум по Тай-Чи. Там в первый раз попробовал технику дыхания, направленную на раскрепощение подавленных эмоций и воспоминаний. Эта техника использовалась в Эсалене доктором Стэном Грофом, психиатром, который в прошлом провел большую экспериментальную работу с ЛСД. Он заверил меня, что техника дыхания работает так же хорошо, как и психотропные вещества, даже лучше. Расслабленное, полное и непрерывное дыхание в сопровождении эмоционально насыщенной музыки вызывало не просто гипервентиляцию, но раскрепощение эмоций, поднимая из подсознательного давно забытые эпизоды из прошлого и, как некоторые утверждали, даже из прошлых жизней. Осознание этих забытых или вообще неиспользованных «трансперсональных» пластов сознания соединяло индивида с космосом, с коллективным подсознанием, с его собственным «сердцем». Звучало все это очень заманчиво и, так как эксперименты не были связаны с принятием каких-то галлюциногенов, они казались мне безвредными и, возможно, даже полезными.
Первое время, присоединившись к этим современным любителям «пляски Святого Витта», я чувствовал себя очень неловко. Испытывал определенные экстатические ощущения, но когда вокруг меня разверзся дикий эмоциональный кавардак, с выкриками, стенаниями и плачем, вынужден был уйти.
Я вернулся позднее к дыхательной терапии, но менее радикального характера, чем у Грофа.
Еще одна интересная встреча в Эсалене была с Роном Курцем, с которым я провел несколько недель, изучая его методику и практикуя ее. Он назвал свой метод Хакоми. Само слово «хакоми» было взято из языка индийцев племени Хопи и означало: кто ты есть, или, буквально, «каково твое положение в отношении к этим многим мирам»? Для Хопи вопрос о возможности параллельного существования многих миров, символических и реальных, не стоял: он был частью их непосредственного опыта. Метод Хакоми на практике основывался на пяти главных принципах: внимания, органичности, ненасильственного подхода к разрядке эмоций (в отличии от любившего драму Грофа!), взаимосвязи между телом и психикой, а также принципа единства и возможности гармонии в мире и в психике человека.
Рон Курц понравился мне своей непосредственностью и простотой. В нем не было и следа наигранности. Он был физиком по образованию, но стал психотерапевтом случайно, наткнувшись на эффективность родившегося у него в сознании метода в ходе эксперимента в тюрьме. Он часто с юмором рассказывал об этом случае, когда ему удалось так растормозить одного закоренелого рецидивиста, с которым отказывались работать тюремные психиатры, что тот заснул во время сеанса и даже обмочился. «Тогда, — говорил Рон, — я понял, что сам Господь толкал меня на стезю психотерапии». От Рона Курца я научился бережному и осторожному обращению со своей психикой и психикой других.
Там же в Эсалене я встретился впервые с Джоном Лилли, создавшем знаменитую «изоляционную ванну». В этой ванне содержался насыщенный раствор английской соли при температуре + 34 °C. Человек находился в состоянии невесомости в совершенно затемненной и изолированной от звука камере. Конечно, Лилли не был удовлетворен просто этим. Он одновременно принимал сначала ЛСД, а потом кетамин (вещество, используемое обычно для наркоза животных), причем в больших и периодически повторяющихся дозах. Первоначально, он проводил эти опыты для того, чтобы избавиться от хронической мигрени. Позже полученные в результате опытов прозрения легли в основу книг о сознании дельфинов и о связи с космическими существами. Мало кто знает, что эти опыты несколько раз ставили его на грань смерти — однажды он чуть не утонул в собственной изоляционной ванне, а в другой раз сильно расшибся, упав с велосипеда, когда он был под влиянием наркотика. Нет сомнения в том, что Джон Лилли изначально был неплохим ученым-нейрофизиологом, и что он смог стать гуру для целого поколения молодежи. В его ванне «расширяли сознание» многие ученые, музыканты и мыслители, от Олдоса Хаксли, до Баки Фуллера, Джона Леннона и нобелевского лауреата Ричарда Фейнмана. Я попробовал ванну Лилли тоже и должен сказать, что, выйдя из ванны, я некоторое время говорил только каламбурами! Ее воздействие на подкорку и творческое мышление было явным. Естественно, я не принимал никаких «ускорителей» для пущего эффекта. Моя осторожность оказалась оправданной: когда я встретил Джона Лилли много лет спустя в Австралии на конференции, посвященной дельфинам, было заметно, что многолетнее экспериментирование сожгло не только его «плохую карму», как он любил выражаться, но и некоторые необходимые нам для повседневной жизни нейроны. В кулуарах конференции он скручивал себе огромных размеров самокрутки из марихуаны и любил разглагольствовать о «космических центрах управления», с которыми он якобы находился в постоянном контакте. Несмотря на этот несколько печальный финал, нельзя занижать роль Лилли как ученого-экспериментатора, сделавшего популярными неортодоксальные подходы к изучению человеческого сознания и сознания других животных, которых Лилли учил уважать как наших близких родственников[21].
21
Идеи Лилли вдохновили два голливудских фильма, «Лень дельфина» (1973) и «Измененные состояния» (1980).