- Пожалуйста, поблагодарите вашу жену за то, что помнит о нас. Мы с удовольствием ели все, что она посылала нам со своей кухни.
Поблагодарив фермера с искренним энтузиазмом, отец Мартин продолжил свой путь. Сбор урожая был порой напряженной работы для всех, так что ему не удавалось наведаться в монастырь в течение нескольких дней. У сестры Кэтрин просто не оставалось времени на учебу: ей приходилось трудиться по хозяйству. И сейчас отец Мартин оправдывал свой поздний визит тем, что этим вечером она готова будет заняться чтением или письмом. Возможно, он сможет ей в этом помочь.
Когда он прибыл в монастырь, то сразу же направился в ее мастерскую. Там он обнаружил сестру Кэтрин за работой над несколькими дымящимися на огне котелками. Знакомая комната выглядела по-другому, освещенная лишь свечами и огнем от печи, с прятавшейся по углам темнотой и скачущими причудливыми тенями, рожденными вспыхивавшими и затухавшими языками пламени. В помещении стояла практически удушающая жара. Сестра Кэтрин обернула вуаль вокруг головы, чтобы обеспечить приток воздуха к лицу и шее, и закатила рукава до локтей. Ее вид внезапно напомнил отцу Мартину об их первой встрече; та сцена отчетливо стояла у него перед глазами, но сейчас воспринималась им совсем по-другому – со временем к его восприятию добавились сильнейшие эмоции и бесконечные нюансы опыта.
- Добрый вечер, отец, - немного удивленно поздоровалась она. – Я была слишком занята в последние дни, чтобы делать свою собственную работу, так что пытаюсь наверстать упущенное по вечерам. А вы что здесь делаете?
Правдивым ответом было бы «я хотел увидеть вас», но он предпочел остановиться на благоразумном.
- Я хотел попросить вас нанести визит одной женщине в приходе. Она испытывает слабость и трудности с дыханием. По ее словам, у нее нет кровотечения, но она очень бледна. Можете вы что-нибудь для нее сделать?
- Вероятно, ей нужно лучше питаться. Я приду завтра утром, и вы покажете мне, где она живет.
- Встретимся в церкви после службы, - приглушенно ответил отец Мартин с полным ртом медовых фруктов.
- Что вы едите?
- Жена Тимоти передала нам кувшин сладостей. Вот, попробуйте.
Она поколебалась, но потом все же ответила:
- Я голодна и знаю, что она славится своей стряпней, но мне надо закончить здесь. Уже так поздно.
Время было и вправду позднее для людей, которые просыпались с рассветом и ложились спать вскоре после заката. Их усталость и непривычность этой вечерней встречи лишь добавляли некую потустороннюю загадочность окружающему их полумраку.
- Это фрукты, засахаренные в меду с пасеки Тимоти, - вкрадчиво прельщал ее отец Мартин.
Сестра Кэтрин как раз выгребала золу, готовясь развести более слабый огонь. Она перевела взгляд на свои запачканные руки и покачала головой.
- Я не могу прерваться, чтобы помыть руки.
- Давайте я вас накормлю, - не задумываясь, ляпнул он и запустил пальцы в липкую массу.
В ответ сестра Кэтрин просто открыла рот, и тут отец Мартин осознал свою ошибку, так что ему пришлось напомнить себе, что у него получится, ведь это просто еда.
Ее розовые губы немедленно приковали к себе его внимание, однако он смог более-менее аккуратно положить кусочек фрукта ей в рот. Она рассмеялась, осознав, что запачкала лицо, и облизала липкие от меда губы и подбородок.
А потом она открыла рот для очередного кусочка лакомства, и, занервничав, отец Мартин взял слишком большой, отчего мед потек по его пальцам. На этот раз, чтобы не дать ему вновь запачкать ей подбородок, она облизала его пальцы, когда он положил фрукт ей в рот и, заметив тоненькую струйку меда, стекавшую по его указательному пальцу на ладонь, провела языком по всей длине, очевидно наслаждаясь испытываемым ею при этом ощущением. Теперь он не мог прочесть выражение ее лица, внезапно ставшее задумчивым, словно она пыталась решить какую-то внутреннюю дилемму.
Когда она снова открыла рот, отец Мартин понял, что случится нечто ужасное, но не в силах был это предотвратить. Он зачерпнул еще один истекающий медом фрукт и поместил его чуть дальше, чем прежде, ей в рот, позволяя себе в полной мере насладиться ощущением ее влажного теплого языка, скользящего, словно шелк, по его пальцам, и ее губ, на мгновение сомкнувшихся на них. Она проглотила очередную порцию, и он потянулся к ней столь же рефлекторно, как сделал бы, протянув руки, чтобы удержаться от падения. Он положил ладонь ей на затылок и приподнял ее лицо, притягивая ее ближе к себе, после чего поцеловал так, как представлял себе до этого сотни раз. Реальность оказалась куда более потрясающей. Он был невероятно воодушевлен и напуган тем, что она приоткрыла рот, отвечая на поцелуй. Все его тело, казалось, жаждало усилить их близость, прижаться к ней еще теснее.
Сестра Кэтрин инстинктивно раскинула руки в стороны, чтобы своими запачканными сажей пальцами не оставить следов на одежде отца Мартина. В течение, казалось, несколько минут она стояла совершенно неподвижно, подобно ему отдавшись на волю непреодолимой страсти, но потом позабыла о своих первоначальных намерениях сохранить чистоту и начала яростно отталкивать его. Ее учащенное дыхание, когда она наконец смогла прервать поцелуй, было под стать его собственному, а по телу от ключиц до лба начал распространяться яркий румянец смущения.
- О боже! Мне так жаль! Что я наделала? О Господи! – выдохнула она и поспешно отступила назад, словно в попытке оказаться как можно дальше от него. Она спрятала лицо в ладонях и попыталась привести свои мысли в порядок. Когда она наконец опустила руки и продолжила, то старательно прятала глаза, отказываясь встретиться с отцом Мартином взглядом: - Со мной что-то не так. Думаю, что-то случилось со мной, когда я была в лесу. Те мужчины, они привели меня в ужас. Думаю, они как-то испортили меня – то, как я чувствую. Я больше не в состоянии контролировать свои чувства. Я испытываю к вам то, чего не испытывала раньше. Сами мои мысли о вас изменились после того случая. Не знаю, как им это удалось, но я испорчена.
- Сестра, они… - начал было он, испытывая некоторое облегчение. Он мог объяснить перемену в своих собственных чувствах и уверить ее, что она не попала под какое-то злое влияние.
- Нет, ничего не говорите, - прервала она его. – Мне невыносимо слышать, как вы обвиняете меня в том, что я вас завлекла. Мне так стыдно. Пожалуйста, поверьте мне. Это никогда больше не повторится. А сейчас, пожалуйста, уйдите, чтобы я могла начать забывать об этом. – Она перевела взгляд на стол. – И заберите кувшин! – добавила она с истеричными нотками в голосе.
Отца Мартина охватил водоворот противоречивых эмоций. Каждый раз, когда он пытался вставить хоть слово, сестра Кэтрин пронзительно выкрикивала: «Нет!», и хотя ему совсем не хотелось оставлять ее в таком состоянии, он опасался устроить сцену, которая привлекла бы внимание посторонних, и тем самым унизить ее. Так что он неохотно направился к выходу.
- Доброй ночи, увидимся утром.
Услышав эти слова, она наконец посмотрела прямо ему в глаза.
- Я просил вас навестить одну женщину, - мягко напомнил он.
- Да, я приду. Доброй ночи.
Ее голос вернулся в нормальное состояние, но взгляд словно был обращен куда-то в недоступные ему дали. После его ухода сестра Кэтрин еще долго стояла посреди комнаты, дрожа всем телом, пока все свечи не погасли, спрашивая себя, что случилось с ней с тех пор, как она встретила священника из Рима, и как то происшествие в лесу разрушило ее жизнь.
***
На следующее утро сестра Кэтрин прибыла в пасторский дом, как и обещала, с совершенно бесстрастным выражением на лице. Когда отец Мартин заметил, что она слегка отпрянула, стоило ему приблизиться, то стал соблюдать некоторую дистанцию. По дороге он снова попытался навести разговор на их вчерашнюю встречу в ее мастерской, приведшую к столь катастрофическим последствиям.