- И как вас спровоцировали на этот раз?
- Пит сказал, что не может мне больше наливать, так что я взяла пустую бутылку и швырнула в него. Однако не попала. Он послал кого-то за шерифом, и вот я здесь. Сейчас я уже не чувствую потребности в буйстве. Последний раз я сломала большой телевизор в баре. Эмми было трудно за него рассчитаться. Я какое-то время обходилась без сигарет, так что мы смогли накопить достаточно, чтобы заменить его.
- Где вы с Эмми живете?
- Через дорогу. Мы держим «Приют Мэй для бездомных животных». Ужасно, что столько людей едет так далеко на север, чтобы выбросить животных, которые им наскучили. Но как же там воняет. Как бы там ни было, это собственность Эмми. Она была так добра, что позволила мне остаться, иначе я стала бы одной из тех бездомных дамочек с продуктовой тележкой.
- Мы здорово опустились, - вздохнула Ти Джей. – Нашим папой был Джей Р. Янг, прямой потомок Бригама Янга из Солт-Лейк-Сити. Став взрослым, он не поладил с тамошними святошами мормонами и переехал в Айдахо во время серебряной лихорадки, где сколотил себе состояние. Он женился на женщине из состоятельной семьи. Вместе они купили ранчо, и благодаря папе оно процветало. Оно называлось Бар Джей.
- Оно и сейчас так называется, верно? – воскликнула Скалли.
- Полагаю, они так и не озаботились тем, чтобы повесить новый знак, но там больше не занимаются скотоводством. У нас нет машины, так что я не была там уже много лет. Когда-то оно было чудесным – скот и лошади на мили вокруг в окружении лесов и гор. Очень уединенное место. Мы с Эмми ездили верхом без седел, словно воины Шошони, вместе с папой. Маме это не нравилось, разумеется, особенно когда мы стали взрослыми. Она хотела, чтобы мы вышли замуж, но нам это никогда не казалось столь же волнующим, как проведение времени с папой. Он был красивым мужчиной.
Она замокла и смыла окурок в туалет.
- Так Бар Джей больше не ранчо? – поспешила вернуть ее к нужной теме Скалли.
- Мы продали его перекупщику в семидесятых, и после этого оно недолго оставалось в чьих-то одних руках. А два года назад его купила и прикрыла какая-то корпорация. Я слышала от друга, который работает в скотопромышленности, что в течение этих двух лет Бар Джей не торговал скотом. У них есть какие-то животные, над которыми они проводят эксперименты по разведению, но они не выращивают их на продажу. Я знаю парня, который подрабатывал тем, что помогал перенести партию их грузов из коммерческого грузовика в один из их собственных грузовиков в Рексбурге. Он сказал, что они закупили две сотни ульев! На ранчо! При отсутствии зерновых, которые нужно опылять? Можете себе представить!
Со все усиливающейся тревогой по мере того, как Ти Джей говорила, Скалли добавила полученную информацию к той, которую узнала вчера. Итак: огромные деньги, дорогое высокотехнологичное оборудование, отдаленная строго охраняемая местность и анонимная корпорация. Самым мрачным из всего этого списка были пчелы. И Малдер остался без прикрытия на этих таящих какую-то смутную угрозу землях.
- Ти Джей, я агент ФБР и прибыла в Диггер для проведения расследования. Это обвинение в убийстве просто нелепо. Меня освободят завтра после проверки моего пистолета, а пока что я запишу то, что вы мне рассказали, и задам вам еще несколько вопросов, если вы не против.
- Конечно, записывайте. Но зачем? Это свободная страна, где ты имеешь полное право не продавать скот и держать пчел в качестве хобби.
- Да, но это может быть связано с нашим расследованием. Зеб Смит сообщил об обнаружении обезображенных туш коров. Он думает, что в этом виноваты пришельцы, но мы хотим сначала исключить более очевидные возможности.
Скалли вновь достала блокнот и принялась протоколировать полученные от Ти Джей сведения, рассеянно подумав о том, что небрежное следование правилам со стороны местных копов дало ей возможность сохранить при себе пластиковый пакет, а Ти Джей – ее сигареты и зажигалку. «Полагаю, они не считают, что я задушу себя после одной ночи в тюрьме от отчаяния из-за преступления, которого не совершала», - сыронизировала она.
Ти Джей молча курила очередную сигарету, пока Скалли писала. Когда она наконец оторвалась от блокнота, то обнаружила, что Ти Джей заснула сидя, облокотившись на стену. Получение этой новой информации делало заключение Скалли еще более раздражающим. Она жаждала выйти и посильнее нажать на доктора Энтони касательно истинного характера работы «Био-Гро».
При отсутствии других занятий она принялась размышлять над тем, что Мардж пришлет на ужин. Ответ на этот вопрос стал известен в шесть тридцать, когда после стука в дверь в помещение ступили шериф и его помощник с подносами в руках. Ти Джей проснулась при их появлении.
- Я уйду домой через полчаса. Помощник Хансен останется внизу на ночь, - сообщил им шериф Рейнольдс.
Им достался мясной рулет с овощами и куском пирога на десерт. Ти Джей принялась без особого энтузиазма ковыряться в своей порции, но Скалли съела все. Помощник Хансен вернулся в одиночку в семь тридцать, чтобы забрать подносы и выпустить Ти Джей без выдвижения против нее каких-либо обвинений. Похоже, они следовали привычной рутине: Ти Джей даже помогала Хансену отнести свой поднос вниз, тогда как он настоятельно рекомендовал ей есть больше овощей.
- Пока, Дана. Надеюсь, вы скоро выйдете и вернетесь к своему расследованию, - на прощание крикнула ей Ти Джей на пути к выходу.
Где-то через пятнадцать минут Хансен вернулся и принялся домовито убираться в камере Ти Джей. Он вычистил туалет и раковину и убрал постель, доведя ее почти до идеального порядка.
- Я сегодня больше не приду, если только вы меня не позовете, - сообщил он Скалли.
После его ухода она воспользовалась одиночеством, чтобы справить нужду, после чего уселась на койке и снова принялась маяться бездельем. Это походило на ее последние дни и вечера в больнице, когда все были уверены, что ей уже лучше. Она больше не была подключена к капельнице или мониторам, которые требовалось периодически проверять. Ее врачи уходили по домам, а медсестрам было не до больных, которые уже не находились в критическом состоянии. Ее посетители возвращались к своим обычным занятиям в предвкушении ее скорой выписки. Иногда ей казалось, что окружающий мир продолжил жить без нее, словно она все-таки умерла, а не пошла на поправку, и сомнения насчет того, сколько продлится ее ремиссия, начинали проникать в ее мысли.
И тогда к ней в палату заглядывал Малдер, робко улыбающийся при виде расцветавшего с каждым днем румянца на ее щеках. Он рассказывал ей об ужасной прослушке, которой ему приходилось заниматься в качестве наказания за своенравные действия. Он был прав насчет Блевинса, но наличие «крота» в высших эшелонах ФБР не освобождало агента от следования правилам. Она сочувствовала его злоключениям и пересказывала семейные сплетни или что-нибудь забавное, подслушанное за стойкой медсестер. На прощание он без колебаний обнимал ее. И сейчас она была бы совсем не против подобного визита.
Она легла на койку и принялась размышлять о том, что готовит ей завтрашний день. Свет в месте расположения камер все еще горел, но она решила не звать Хансена, чтобы он его выключил. Если она проснется ночью, то может пожалеть об его отсутствии.
Она резко проснулась два часа спустя и первым делом ощутила, что сигаретный дым стал сильнее, чем когда Ти Джей ушла. Подняв глаза, она увидела собравшуюся на потолке дымку, а переведя взгляд на другую камеру, заметила едва различимую струйку дыма, поднимающуюся от матраса. Еще толком не проснувшись, Скалли подумала было о том, какое наказание предусмотрено за отсутствие пожарной сигнализации в помещении с камерами. Что если бы она задохнулась от дыма во сне? Ее семья могла бы подать иск против округа из-за ее смерти в результате неправомерных действий. Или, может, их не засудить, потому что они представляют государство. В конце концов она все же пришла в себя достаточно для того, чтобы начать действовать.