Прежде чем под утро его сморило от усталости, он всё продолжал предлагать ей напиток, и она мужественно старалась отпивать столько, сколько могла.
Пока он спал, Кэтрин осторожно вытянула руку, провела кончиками пальцев по его лицу и коснулась губами щеки.
Проснувшись, Мартин обнаружил, что его рука обнимает сестру Кэтрин, а её голова покоится у него на плече. И его изумило, насколько привычной ощущалась эта поза.
Он замерил пульс Кэтрин, проверил сердечный ритм и остался доволен. Позже, в тот же рождественский день, она впервые заговорила о Дерби, оплакивая разлуку с матерью, матушкой Агнес и отцом Уолтером, которых они, скорее всего, уже никогда не увидят. Но все же Кэтрин с большим старанием налегла на еду и питьё.
Спустя две недели к ней вернулись привычные энергичность и уверенность в себе. Мартина давно уже тревожило её повреждённое плечо. И в прошлом, когда он предлагал начать разрабатывать его, чтобы оно не лишилось подвижности за период восстановления, Кэтрин не раз отказывалась, заявляя, что ей слишком больно. Теперь плечо зажило, синяки сошли, но сустав потерял подвижность. И Кэтрин принялась его разрабатывать, с каждым днём постепенно возвращая плечу подвижность. Однажды она с гордостью продемонстрировала Мартину, что уже может отводить руку от бедра.
— Теперь я займусь восстановлением движений вперёд и назад, — поведала Кэтрин о своих планах.
Она посоветовала добавить в список продуктов с рынка овощи. После чего проследила за тем, чтобы Мартин начал варить более питательные супы.
Однажды вечером Кэтрин попросила наполнить ей кадку, в которой до этого мылся только Мартин, чтобы и самой принять ванну, не желая больше ополаскиваться в лохани. Она ступила в кадку, и Мартин пробежался глазами по всему её телу, радуясь, что она немного набрала вес. Он так долго смотрел на неё как лекарь, что его искренне потрясло осознание того, как снова поменялось его восприятие. Её нагое тело опять пробудило в нём желание, и он не сразу отвёл взгляд. Мартин был уверен, что Кэтрин заметила перемену по тому, как он вдруг резко занял себя переставлением кружек и чашек. И пока она не оделась, Мартин продолжал смотреть в пол. Никто из них не обмолвился об этом ни словом, но он заметил, что Кэтрин стала больше внимания уделять соблюдению приличий.
Две ночи спустя Мартин проснулся вскоре после того, как они заснули, из-за непривычной зябкости в комнате. Температура за окном опустилась ниже обычного. Он встал и подкинул в очаг поленьев. Пока Мартин дожидался, когда новые дрова разгорятся, он услышал, как Кэтрин ворочается в кровати. Решив убедиться, что всё в порядке, прежде чем вернуться на свою лежанку, он обернулся и увидел, как Кэтрин подзывает его в розоватых отсветах вновь ожившего пламени.
Когда он подошёл и наклонился спросить, что случилось, она молча приподняла одеяла и жестом позвала присоединиться к ней. Смущённый, он попятился назад. Две недели назад Мартин готов был утешить Кэтрин объятием, теперь же боялся, что вряд ли на этом остановится. Она продолжала удерживать одеяла приподнятыми. Ещё какое-то время он держался поодаль от кровати, и лицо её приняло оскорблённое выражение. После столь явной просьбы он не мог отказать ей в утешении, ничего толком не объяснив. Мартин подошёл в надежде донести до Кэтрин причину, по которой им нужно спать раздельно. Тогда она отпустила одеяла, протянула правую руку, взяла его ладонь в свою и потянула на себя. Оказавшись вдали от тепла очага, Мартин уже начал подрагивать от холода. В конце концов он решил ненадолго прилечь, чтобы согреться, и за это время поведать Кэтрин позорную правду о своих греховных помыслах.
Кэтрин опустила голову ему на плечо, словно у них так давно было заведено. Взяв его левую ладонь, она поднесла её к своим губам и, прикрыв глаза, стала целовать пальцы. Когда же Кэтрин принялась нежно посасывать и облизывать кончики пальцев, он больше не мог притворяться, что не понимает её намерений. Её действиям недоставало искусности вследствие отсутствия опыта, но было ясно, что она пыталась его соблазнить, а не наивно искала утешения. Проблема заключалась в том, что при всей безыскусности её ласк, соблазн оставался соблазном.
Жар её тела и мысли об их первом таком восхитительном и пагубном поцелуе постепенно затуманивали его сознание. Кэтрин уже должна была почувствовать его возбуждение через рубаху, но не торопилась отодвигаться. Вместо этого она открыла глаза и робко улыбнулась, как будто довольная результатом, но словно прося помощи в том, что должно последовать за этим. Мартин был не в силах противиться желанию снова поцеловать Кэтрин. Перекатившись на бок, он притянул её к себе и нежно прижался губами к её губам. В этот раз Кэтрин проявила инициативу и превратила поцелуй в более откровенный, протолкнув язычок между его губами: сперва чуть-чуть, затем с большим рвением, словно найдя для себя это занятие удивительно приятным.
Спустя несколько минут наслаждения одними только поцелуями отец Мартин уже принял решение не останавливаться на полпути. Скользнув ладонями вниз к небольшим грудям, он потёр большими пальцами соски через хлопок сорочки. Мартин почувствовал, как от его прикосновений сердце Кэтрин забилось чаще. И больше он уже ни о чём не думал, целиком отдавшись ощущениям и инстинктивно взяв инициативу в свои руки.
Мартин опустился на спину, распустил тесьму на рубахе и скинул её с себя. Затем он сел на кровати и проделал то же самое с сорочкой Кэтрин, не забывая о ее больном плече. В свете пламени он целую минуту любовался её телом, пока не заметил, что под его пристальным взглядом она смущенно зажмурила глаза и отвернулась. Кэтрин потянулась к нему, явно желая вновь ощутить его близость. Тогда Мартин опустился на локти и колени и принялся целовать её жарче, чем прежде. Кэтрин расслабилась и с не меньшим пылом ответила на поцелуи.
Он поместил колено между её ног, и она неловко развела бёдра. Но когда он стал толкаться в неё своим возбуждённым членом, то почувствовал, как она замерла под ним и безуспешно пытается свести ноги. Он потёрся носом о её шею.
— Кэтрин, хочешь, чтобы я остановился? — прошептал Мартин ей на ухо. В ответ она молча мотнула головой и перестала сопротивляться. И всё же он чувствовал её скованность по тому, как напряжены были её ноги и сцеплены зубы. Он и рад был бы не замечать этих сигналов протеста и достичь, наконец, проникновения, но поступить так не мог.
Мартин снова перекатился на бок, продолжая её обнимать. Его встревожило, что в широко распахнутых глазах Кэтрин отражалось нечто похожее на страх.
— Что такое, любимая, ты боишься, что это больно? Но я буду аккуратен.
Она снова мотнула головой.
— Я хочу, чтобы ты любил меня, Мартин, правда. Я хочу сделать это для тебя, но я не понимала, каково это. Боюсь, я потеряю над собой контроль и начну издавать непристойные звуки. Я уже не знаю, чего от себя ждать.
Последнее, чего бы Мартину сейчас хотелось, это расхохотаться, но он прочувствовал весь комизм ситуации. Пусть Кэтрин и знала, как работает человеческое тело, но некоторые вещи явно оставались для неё тайной за семи печатями.
— Ты же понимаешь, что не должна делать это только ради меня? Ты и сама должна получить удовольствие.
— Я слышала, что некоторым женщинам со временем начинает нравиться, — с сомнением ответила Кэтрин. — Целовать тебя мне понравилось.
Мартин ответил на это долгим поцелуем.
— А будут ли непристойными звуки, которые начну издавать я?
— О чём ты?
Он взял её за руку, обернул её пальцы вокруг своего члена и несколько раз провёл ими вверх-вниз, издав при этом несколько страстных вздохов.
Кэтрин беспокойно заерзала, неосознанно усиливая хватку.
— Нет, это не непристойный звук.
Ей понравился и сам звук, и то ощущение власти, которое он ей дарил.
— Ты должна довериться мне, чтобы я мог контролировать твои чувства, как и я доверяю тебе. Я буду двигаться медленнее, и ты скажешь, если тебе что-то не понравится.