– Эт’ ничего, – барственно взмахнул рукой Фараон, – эт’ мы понимаем. Ладно, катись давай, и не расплещи.
- Стой, – повар кинул вторую монетку, которую ошалевший от радости паренек поймал так же ловко, как и первую. Простучали торопливые шаги, и в переулке снова стало безлюдно. Почти.
– Ну что, изучим местность? – осведомился валлиец, скучающе оглядевшись по сторонам. Но его компаньон уже решительно шагнул в темень двора.
– Было бы что изучать… – донеслось глухо из полумрака.
Зеленую дверь можно было назвать таковой только с очень большой натяжкой. Судя по всему, у нее была долгая тяжелая жизнь. Дверь пинали грубыми ботинками, резали ножами, об нее тушили окурки дешевых сигар и даже, очень на то похоже, бились в нее головой. Венок и правда имелся: жалкая кучка сухих грязных листьев, каким-то чудом удержавшаяся среди всех треволнений.
Варфоломей толкнул дверь, но облупившиеся доски не поддались.
– На себя, – буркнул валлиец, – ты как маленький. Ясно же, что если дверь наружу открывается, то вышибить ее тяжелее. Вот и делают так.
Повар пожал плечами и дернул почерневшую латунную ручку.
Узкий коридор встретил их непередаваемой смесью запахов. Задохнувшийся от неожиданности Фараон сдавленно выругался, прикрывая нос рукавом пиджака. В застоявшемся тяжелом воздухе самым чудовищным образом перемешалось все: дух подгорелой прокисшей еды; сырость несвежей одежды, кое-как выстиранной с помощью золы; вонь дешевого крепкого табака. Дерьмо и прочие вещи окончательно закрепляли этот «букет». Проморгавшись в полумраке, валлиец с удивлением понял, что лысый здоровяк широко улыбается.
– Ты чего, Вар? – просипел он.
– Да понимаешь, я все детство в такой общаге прожил. «Все жили вместе, дружно так, система коридорная, на тридцать восемь комнаток всего одна уборная», – отчаянно фальшивя, пропел повар. – Конечно, так у нас не свинячили. Времена не те. Но вот запахи… о да, запахи никогда не меняются. Прямо детство золотое в полный рост.
– Ничего больше не рассказывай мне про свое детство, – уткнувшись в рукав, пробубнил Фараон. – Я помню казарму, но по сравнению с этим там была просто парфюмерная лавка.
– Вы просто слишком цивилизованы, мой друг! – Вар шутовски прикоснулся к котелку и начал, скрипя ступенями, подниматься по деревянной лестнице. Наверху кто-то лежал и богатырски храпел, добавляя в общее амбре перегарный выхлоп. Вар перешагнул через тело, меланхолично отметив:
– Надеюсь, это не наш докер.
На втором этаже приятели осмотрелись. Дверей здесь было всего две. Одна, почему-то оклеенная клочьями старых газет, была заперта на огромный висячий замок, покрытый густейшей ржавчиной. Вторая, покрашенная в темно-красный цвет, щеголяла болтавшимся на одном гвозде номером «2» и тряпкой у порога – дырявой и истертой почти до прозрачности. Тряпка, видимо, должна была заменять коврик.
– Выбор у нас не то, чтобы большой, – Фараон пожал плечами, и Вар, восприняв это как сигнал к действию, постучал в дверь кулаком. Через секунду с той стороны в доски грохнулось что-то тяжелое и пропитой, хриплый мужской голос проорал:
– Катись куда хочешь, шлюха! Я тебя пришибу, сказал же!
– Неласково нас тут встречают, – озадачился повар. Он еще пару раз саданул кулаком в дверь и встал вполоборота, предусмотрительно отодвинувшись под защиту стены.
– Да чтоб тебя, сука! – под рев разъяренного быка дверь, выбитая могучим пинком ноги, распахнулась, жалобно крякнув на петлях. В дверном проеме возник кряжистый силуэт босоногого мужчины, одетого в одни лишь штаны.
– Майкл Кидни… Кидней? – вежливо уточнил повар.
– Чего? – из дверей поперла волна густейшего сивушного перегара. – Ты хто? Да я...!
Докер взмахнул кулаком, но больше сказать ничего не успел. Удар с правой у Вара был отменный. «Каждый раз удивляюсь, а пора бы уже и привыкнуть», – отрешенно подумал валлиец, вслед за компаньоном переступая порог комнаты.
– Мы к вам, мистер Кидней, вот по какому делу… – задушевно объявил Вар, уклоняясь от встречной атаки. – Оп! Да что ж вы такой неугомонный? Н-на! Где ваша жена, мистер Кидней?
– Х-хэк! Не жена эта потаскуха мне! А ты кто? Хахаль ееный, что ль?
– Я тебе уже два ребра сломал! – заорал Вар, теряя остатки дружелюбия и вежливости. – Угомонись, идиот!
– Да я на ринге против самого Черного Питера Кери продержался десять раундов, ты, щенок! – заревел в ответ докер. – И тебя сейчас… ух!