— Да и хрен с ним! — выдохнул я. — Однова живем!
— Что-что? — не понял лысый паренек.
— Спасибо за угощение, говорю, — улыбнулся я, взял у него бутылку и сделал большой глоток.
Меня закружило и понесло, разум оставался при мне, но выхватывал из калейдоскопа лиц и моментов только отдельные кусочки, которые вспыхивали и гасли, как ночные искры над костром. Вот мы с Фараоном пляшем что-то безумное посреди зала — не то джигу, не то цыганочку с выходом. Вот я пью на брудершафт с какой-то почтенной дамой, годящейся мне в бабушки, а потом она меня целует — как-то больно уж горячо для бабули. Дневной свет за окнами вдруг сменяется вечерними сумерками. Пустая стопка передо мной снова полна до краев.
Кто-то легко задел меня плечом, почти невесомо, но от этого меня почему-то тряхнуло, как от хорошего удара током. Я дернулся и мотнул головой.
Это была черноволосая девушка с удивительной, алебастрово-белой кожей точеного лица. В волосах у нее переливалась невероятно красная роза, а роскошное, в пол платье, было расшито алыми и черными цветами, которые выглядели ну просто как живые. Девушка коротко глянула на меня и улыбнулась, блеснув ослепительно-белыми зубами, а потом подмигнула ярко-синим глазом. Я не успел ни о чем подумать, как тело отреагировало само, и моя левая рука отвесила проплывающей мимо синьорине нахальный шлепок по обтянутой шелком платья попке. Немного севернее это точно записали бы в харассмент.
Девушка резко остановилась на полушаге и тряхнула гривой черных волос. Потом повернулась ко мне. Я замер. Злости в ее взгляде не было — скорее, какое-то любопытство и толика лукавого веселья. Она стояла как раз под лампой, но половина ее невероятно прекрасного лица почему-то скрывалась в густой, почти черной тени. И тут я даже протрезвел: мне показалось, что эта половина усмехнулась мне жемчужной улыбкой лишенного кожи и мышц черепа, расписанного изящными узорами. Я почувствовал, что трезвею, и помотал головой.
Девушка была на месте, с лицом у нее было все в порядке.
— А вы… нахал, — сказала она бархатным, грудным голосом, от которого у меня внутри будто разлился глоток самого лучшего виски.
— Простите, бога ради, я нечаянно, — покаянно повесил я голову, — сам не знаю, что на меня нашло. Я готов искупить вину!
Она еще несколько секунд смотрела на меня, прищурившись, потом рассмеялась. Да, ребята, это бы такой смех, за который, по-моему, люди отдают пол-царства, а то и все ненужное царство целиком.
Фараон, который каким-то образом оказался у меня за спиной, чувствительно ткнул меня между лопаток.
— Эх ты, русский медведь! — укоризненно сказал он. Я готов был провалиться сквозь землю.
— Ничего, — сквозь смех сказала девушка. — Сегодня Диа де Лос Муэртос. Сегодня всем прощается очень многое.
Она кивнула и вдруг словно растворилась в веселящейся толпе. Я перевел дух, провел ладонью по лбу и с удивлением понял, что вся моя лысина мокрая от холодного пота, будто я только что сунул башку под душ. Да что на меня нашло?
Совсем стемнело, и как-то сразу оказалось, что в пабе, который теперь выглядел очень по-мексикански, существенно поубавилось людей. Постепенно гостей становилось все меньше, показались первые свободные столики, а потом затихло пианино, и мужчина в цилиндре, приподняв на прощание свой головной убор, выскользнул за двери «Дубового листа». Моя голова гудела от выпитого, но при этом пьяным я себя не ощущал — скорее уж, готовым гулять до самого утра и своротить не одну гору. Знакомое ощущение, но вот что интересно: последний раз я ловил такую волну еще в студенческие годы, и после это не повторялось.
Я выдохнул, потянулся и опустился на стул около барной стойки. Паб совсем опустел.
— Славно погудели, — сказал Фараон, — давно такого не было.
Старик тоже выглядел довольным, глаза его блестели от выпитого.
— Ну что, — спросил я у него, — будем закрываться?
— Вот как? — внезапно прозвучал у меня за спиной знакомый бархатный голос, от звуков которого я подпрыгнул на стуле. — Закрываться? Фу, как скучно. И никто даже не угостит бедную девушку горячим шоколадом?
— Я сделаю лучше, синьорита, — сказал я. — Сейчас я сварю вам не какой-то банальный шоколад, который можно получить в любой забегаловке. Я сделаю вам настоящий чампуррадо.
— О-о, — протянула она, садясь рядом и касаясь меня плечом, прикрытым чем-то вроде мантильи, — прямо-таки настоящий?
— Убедитесь сами.
— Охотно.