Фараон хмыкал, разглядывая страшно изломанную ногу Фергюссона. Потом вздохнул и покачал головой.
— Я не врач, ребята, но даже мне понятно, что этот паренек на двух ногах отбегался с концами.
— Что? — растерянно переспросил Фелпс. — Как это?
— Очень просто, — равнодушно отозвался валлиец, — ногу придется отрезать.
— Но…
— Нат, — проникновенно сказал ошарашенному известием здоровяку Фараон, — скажи мне — сколько ты его сюда тащил?
— Сутки, — пробормотал тот, — или даже больше. Собаки легли в снег, я не смог их поднять, как ни хлестал, только рукоятку бича сломал.
— Ему повезло, что ты силач и сумел дотянуть сани. Но тут одной силы мало, Нат. Погляди — нога уже начала чернеть. Если не сделать сейчас то, что нужно — твой друг умрет от гангрены. И точка.
Фелпс заскрипел крепкими зубами, выругался грязно и махнул рукой.
— Так тому и быть! Если Бен помрет, что я скажу его отцу с матерью? Мы ведь вместе приплыли сюда на пароходе… Нет, лучше уж без ноги, но живой. Действуйте, сэр! Вы точно знаете, что надо делать?
— Не учи отца… — туманно высказался Фараон. Потом посмотрел на Варфоломея.
— Что там с кипятком, Вар?
— Уже вовсю бурлит. Только… Зачем тебе ведро кипятка, не объяснишь? У нас же виски столько, что можно целиком слона искупать.
— Погорячился, — коротко объяснил валлиец. Потом досадливо поморщился и добавил: — Да все равно не помешает. Сунь в ведро мой нож, будь так добр. Проведем дезинфекцию.
Варфоломей послушно исполнил просьбу компаньона, потом подумал и добавил к варящемуся в ведре ножу свой Зангецу.
— Хорошо бы его к столу привязать, — озабоченно заметил протрезвевший от всего увиденного Сэм Миллз. Он попробовал на крепость сыромятные ремни, уцелевшие после ножа Фелпса. — А ну, джентльмены, попридержите-ка нашего беднягу!
Миллз сноровисто затянул ремни вокруг груди и ног Фергюссона. Потом уже Фараон крепко, с помощью деревянной мешалки, закрепил импровизированный кожаный жгут выше раны.. Когда он натуго закручивал узел, Бен очнулся. И завопил.
— Нат! Что… Где я? Ох… моя нога!
— Потерпи, старик, — здоровяк наклонился к нему и ободряюще потрепал по щеке. — Сейчас тебе станет легче.
— О-ох! Больно!
— Знаю, друг. Неужто больнее, чем в тот раз, когда шаман микмаков попробовал проделать в тебе дыру своим копьем, а?
Фергюссон заскрипел зубами. И тут он увидел Фараона, который подошел к столу, сосредоточенно дуя на дымящийся нож.
— Это что за хрень?! — взвыл Бен, дергая натянувшиеся струной ремни. — Вы что задумали… а-а-а!
Джордж Скромби сунул в рот раненому горлышко бутылки, полной виски.
— Глотай давай! За мой счет, понял?
Острый кадык заходил туда-сюда по худой шее. Фергюссон одним махом выдул почти всю бутылку и обмяк. Темная щетина, словно по волшебству, еще резче проступила на белом, как мел лице.
— Держите, — просто сказал Фараон, и три пары рук притиснули крепкое тело к столу. Валлиец щедро плеснул на ногу из бутылки, и Бен взвыл, захрипел, вырываясь, как дикий зверь, попавший в капкан.
— Черт, похоже виски не действует! — выругался Натан Фелпс, с трудом, несмотря на всю огромную силу, удерживающий бьющегося на столе мужчину. Джордж Скромби от полноты чувств грязно помянул всех святых, потом вдруг выхватил из-за пазухи мешочек с золотым песком и, хорошенько размахнувшись, ахнул им Фергюссона прямо по макушке — раз и второй. Глаза раненого закатились. И он замолчал.
— Рауш-наркоз, — уважительно прокомментировал стоящий неподалеку Варфоломей. И сам рявкнул: — Бриан, быстрее!
— Заткнись! — огрызнулся валлиец и сделал первый взмах ножом.
Кость перерубил Варфоломей: Зангецу сделал это с такой легкостью, что повару показалось, будто никакой кости и не было — так, ерунда, просто кусок мяса. Щедро промыв срез кипятком с разведенным в нем виски (у Варфоломея глаза на лоб полезли от такого варварского метода, но он промолчал) Фараон умело натянул завернутую кожу на культю и… остановился.
— Ты что? — не понял Фелпс. — Чего встал, док?
— Нитки, fucking shame! — выматерился валлиец. — Я забыл про нитки! Ни кетгута, ни даже простого шелка под рукой, даже рыболовной лески ни кусочка!
Он зарычал от отчаяния. И тут к его заляпанным кровью рукам, откуда-то из-под стола протянулась костистая щетинистая лапка, сжимающая в когтях пучок чего-то тонкого.
— Воть!
— Святые небеса, — прошептал Сэм Миллз, попятился и грохнулся на задницу. Заскреб подошвами унтов, пытаясь отползти подальше. — Что это, Господи?!