— Что?
— Где ты его прятал? Кобуры я у тебя как-то не замечал, под туникой неудобно. Значит… в мешке с бутылками?
Хозяин «Дубового Листа» усмехнулся и развел руками.
— Ну сам видишь — пригодилось же. Я даже не предполагал…
Его прервал хриплый, усталый голос:
— Теперь я вижу, что вы оба — истинные посланники богов. Вар Квинтилий, я прошел много боев, но еще никогда не видел, чтобы обычный человек, пусть даже такой крепкий, как ты, мог одним ударом отрубить врагу обе руки. Даже гладиаторы такого не могут!
— Да я это… — скромно пробормотал повар. — На коровьих тушах практиковался.
— А ты, Авл Мурий? — Сулла, не слушая его, обратился к валлийцу. — Если бы у тебя в руках был пилум, я понял бы. Но ты всего лишь поднял руку, и этих двоих говнюков точно молния Юпитера пристукнула! Вы посланы мне самим провидением, друзья. Ха, кажется, я уже это говорил? Сегодня я часто повторяюсь.
Варфоломей молча смотрел на Суллу. Его поразило, что римлянин не проявил никакого интереса к револьверу — будто счел это чем-то, что в порядке вещей для «посланников богов». Только сейчас он заметил, что бывший диктатор изрядно забрызган чужой кровью. На лице Луция Корнелия безумно сверкали голубые глаза, похожие на два ярких драгоценных камня.
— Луций Корнелий… — начал было Вар, но бывший диктатор отмахнулся и швырнул окровавленный гладий на стол.
— Не моя кровь. Евтерпий! Где ты, трусливый ты негодяй?!
Кусты поодаль зашевелились, и оттуда выполз трясущийся от страха вольноотпущенник.
— Я… я здесь, о Счастливый…
— «Счастливый»! — передразнил его Сулла. — Похоже, и тебе сегодня перепало немного этого счастья. Знаешь кого-нибудь из этих тварей? Иди, погляди, и не вздумай сблевать! Мне и так придется звать опытного садовника, чтобы привести здесь все в порядок! На этого треклятого раба-кустореза, которого подсунул мне прохиндей Апостемий, нельзя положиться.
— Д-да… — проблеял Евтерпий и опасливо стал обходить трупы.
— Кто-то колотит в ворота, — Вар, завязывающий калигу, резко выпрямился и прислушался.
— Да? — Луций Корнелий Сулла оскалился. — Ну пойдем, посмотрим.
Они все втроем прошагали по дорожке — Варфоломей и Фараон прихватили факел — и подошли к воротам, в которые и правда колотила чья-то тяжелая рука.
— Кого там лярвы принесли? — заорал Сулла.
— Это префект Рима Марк Сульпиций Цезонин! Кто говорит со мной?
— Сам префект, ну надо же? Где ты был, префект, когда нас пришли убивать, а? С тобой говорит Луций Корнелий Сулла Феликс из рода Корнелиев!
Вар предостерегающе поднял руку, но Сулла фыркнул, покачал головой и со скрежетом вытянул из петель железный засов, открывающий калитку в воротах. Без всякой опаски бывший диктатор вышел за ворота — навстречу группе вооруженных людей, возглавляемых рослым мужчиной в блестящем панцире «лорика мускулата», надетом поверх красной кожаной безрукавки. Увидев Суллу, залитого кровью, солдаты ошарашенно переглянулись.
— Вижу, мы опоздали, — префект Цезонин покачал головой. — Мы торопились предупредить тебя, Луций Корнелий о том, что некие люди наняли убийц, чтобы расправиться с тобой, но…
— Вот как? — Сулла, прищурившись, оглядел всю группу. — Торопились, а? А может быть, наоборот — не очень-то и спешили?
Цезонин возмущенно вздернул голову, но тут вперед выступил еще один мужчина — с грубоватым, но честным и открытым лицом, покрытым шрамами. Он стукнул себя сжатым кулаком по груди и выкинул руку вперед, в солдатском приветствии, которое явно было для него привычным.
— Луций Корнелий, помнишь меня?
Бывший диктатор сдвинул брови, напряженно всматриваясь. Потом скупо улыбнулся.
— Как же… Ты ведь центурион-примипил Марк Скарон, верно? Я лично вручал тебе крепостной венок… постой-ка, за Нолы, верно?
— Да, — кивнул Марк Скарон.
— Дело было десять лет назад, а перед глазами у меня до сих пор, будто вчера… — протянул Сулла.
— Поверь, Луций Корнелий, мы спешили, как могли, — заверил центурион. Сулла задумчиво кивнул.
— Я верю тебе, Марк Скарон. Так кто же подослал убийц? — уже мягче спросил он префекта Цезонина. Тот скривился.
— О заговоре разболтал один раб, но его чересчур ретиво допрашивали, и…
— Ваши костоломы перестарались, — издевательски хмыкнул Сулла. Цезонин покраснел.
— Ты несправедлив… — начал он, но тут послышались торопливые шаги, и в ворота выскочил Евтерпий.
— Господин! Господин! — вопил он. Все уставились на потного и бледного вольноотпущенника, который подбежал к Сулле. — Господин! Я узнал одного из них!