— Я бы это сделал и в прошлый раз, мой дорогой кузен, если бы не всем известные обстоятельства, поспешность моих воинов и предательство коварных женщин. Сейчас, наученные собственными ошибками, мы должны свести все риски к минимуму, а грядущий триумф с лихвой восполнит все наши текущие затраты.
За глаза же Людовик в разговоре со своими людьми желчно говорил, что не будет большой беды, если кошелек графа Адальберта Богатого слегка похудеет. Скупости Людовика сопутствовали и другие малоприятные черты, очень скоро Адальберт грустно подметил для себя определенную тенденцию — Людовик в захваченных городах всюду оставлял гарнизон из своих людей, на содержание которого выписывалась весьма кругленькая сумма, тогда как тосканцы оставались в походном войске, принимая на себя все возможные риски, которые таит в себе поход по вражеской территории.
Время шло, Людовик продвигался к Вероне, его войско постепенно уменьшалось, становясь все более тосканским по составу, а Беренгарий по-прежнему избегал серьезных столкновений. Людовик беспрестанно писал ему письма, приказывая подчиниться воле императора и папы, Беренгарий в ответах своих упрекал бургундца в нарушении клятвы. 14 июля 904 года глазам Людовика предстала красавица Верона.
Надеждам бургундцев на решительное сражение и тут не суждено было сбыться. Беренгарий отдал Верону без боя и, по слухам, окопался на своем последнем рубеже обороны, в Аквилее и маленьком Фриуле, где он с новой энергией принялся забрасывать венгров умоляющими письмами о помощи. Людовик торжественно въехал в Верону, где был гостеприимно встречен местным епископом Адалардо, сумевшим не менее прытко, чем Сигифред, сориентироваться в сложной для себя обстановке. Император с пятьюдесятью бургундцами разместился в северной части города, наиболее укрепленной и соединенной с остальным городом живописным мостом через своенравную Адиджу. Тосканцам, коих насчитывалось около семи сотен, было предложено разместиться в южной части города и пригородных селениях, правда исключение было сделано для Адальберта и его главных придворных, но Адальберт, оскорбившись в душе, отказался и пожелал быть вместе со своими людьми.
Следуя особенностям своей натуры, Людовик решил отметить бескровное взятие Вероны несколькими днями торжественных празднеств за счет тосканской казны, с щедрыми подарками в адрес местных церквей, а также с выдачей бесплатного хлеба, вина и мяса горожанам. Напрасно ряд советников Людовика просили его продолжить поход на последнюю цитадель Беренгария. Людовик отмахнулся от них, как от мух.
— Беренгарий загнан, как олень на охоте, венгры отказали ему в поддержке, а мои люди требуют отдыха и компенсаций за свои тяготы. И я их в этом понимаю.
— Тем не менее, его войско способно на один решительный удар, и было бы разумно, ваше высочество, не давать ему ни одного шанса на успех, — подталкивал Людовика к продолжению похода Адальберт.
— А вы знаете, мой дорогой кузен, вчера я и вовсе получил сообщение о внезапной кончине Беренгария. Он то ли утонул во время переправы через Тальяменто, то ли упал с лошади.
— То ли он нас намеренно вводит в заблуждение, затягивая время, ваше высочество, — в тон ему насмешливо говорил Адальберт.
Людовик, подумав, решился:
— Ну хорошо, вы, быть может, правы, еще три дня отдыха, и мы двинемся двумя отрядами на Виченцу и Падую, загоняя мышку в угол.
В этот же день тосканские разъезды доложили своему хозяину, что основные фриульские силы во главе с Беренгарием стоят в Виченце, всего в тридцати трех милях от Вероны, преграждая путь Людовика в родовые владения фриульских маркграфов. Численность отряда Беренгария составляла, по оценкам шпионов, около пятисот человек.
Адальберт остаток дня провел в раздумьях, не открывая никому своих мыслей. По всему выходило, что Беренгарий сделал ставку в своем сопротивлении на стены Виченцы, и этот выбор был вполне разумен. Оценив обстановку, тосканский маркиз приходил к выводу, что в открытом бою шансы Беренгария против его с Людовиком войска невелики, но тосканцы при этом дорого заплатят за победу. Понимая это, Беренгарий, возможно, попробует отсидеться за крепкими стенами Виченцы, и эта осада примет затяжной характер. Сходу Виченцу не взять, остается только, обложив город, подтягивать силы из захваченных Людовиком земель. Война в этом случае затянется на несколько месяцев, что для Адальберта будет накладно, а в сухом остатке в выигрыше окажется этот индюк Людовик. Адальберту же, помня наставления папы Сергия, необходимо было как можно скорее завершить эту кампанию, и он, видя несговорчивость горы и следуя примеру Магомета, решил ускорить события.