Окружающие с иронией выслушали этот пространный монолог архиепископа, который по окончании своей речи велел позвать Джованни да Тоссиньяно, то бишь отца Иоанна.
Вошедшему было порядка тридцати пяти лет. Действительно, при взгляде на него трудно было бы заподозрить в нем человека клира. Высокий рост, широкие плечи, чуть более, чем надо, массивный подбородок, длинные волосы и аккуратная окладистая борода придавали ему вид благородный и воинственный. Присутствовавшие в ложе восхитились статью вошедшего, и архиепископ уже мог считать свое тщеславие удовлетворенным.
Иоанн низко поклонился и заговорил:
— Я благодарю Господа нашего за возможность лицезреть императора своего в непосредственной близости от его света и могущества, я благодарю ваше высочество и вас, высокие синьоры, за возможность мне, человеку низкородному, сойтись в противоборстве с благородным и могущественным графом Теобальдом. Но я спешу разочаровать вас, благородное собрание, ибо я не рискую сойтись в конном противостоянии с графом, поскольку не имею привычки сражаться верхом. Всю свою жизнь я воевал, крепко стоя на земле обеими ногами или опираясь на качающуюся палубу катерги41, но никогда не доводилось обнажать свой меч, сидя верхом на благородном скакуне. Поэтому я заранее отдаю победу в конном поединке благородному Теобальду и молю его об услуге скрестить наши мечи пешими.
Речь Иоанна вызвала поначалу вздох разочарования, однако по завершении ее все нашли, что плебей-причетник не лишен воспитания.
— Спешу заметить, что мой причетник Иоанн, помимо воинских талантов, не обделен и другими доблестями, он умеет читать и писать на латыни и даже на греческом, а кроме того, онпрекрасно поет. Я обязательно попрошу тебя сегодня вечером спеть императору и его двору мою любимую песню о родной Равенне или же что-нибудь из Овидия. О, благородные мессеры, клянусь, вы никогда не слышали столь прекрасного голоса, — выйдя уже немного за рамки приличий, расхваливал Иоанна Кайлон, словно цыган своего породистого жеребца на городском рынке.
— Благочестивый архиепископ Кайлон любит песни Овидия? — насмешливо спросил Людовик, среди его свиты раздался сдержанный смех. — Не смущает ваш дух столь предерзостный языческий слог?
— Грешен, ваше высочество, грешен, и постоянно несу за сие самолично накладываемую эпитимью. Но вы немного неправы, не слог, но суть песен Овидия полна плотских искушений, а сам слог красив и изящен!
Людовик не стал продолжать спор и вернулся к прежней теме:
— Все же, ваше преподобие, будет разумным и справедливым, если до встречи с графом Теобальдом ваш причетник покажет свое умение в противостоянии с соперником попроще. К тому же, как вы сами недавно говорили, Теобальду необходимо отдохнуть, — сказал Людовик, и все с его словами полностью согласились.
В итоге Иоанн вышел на поединок против лангобарда Агилульфа, служившего наемником в бургундском войске. Габаритами своими он был не меньше Иоанна, взгляд его был столь же тяжелым, как и его поступь. Бой продлился недолго, неповоротливость Агилульфа сыграла с ним злую шутку, и Иоанн, успешно отразив два его удара, перешел в контратаку. Агилульфу также удалось отразить пару мощных ударов, однако третий для него оказался решающим, поскольку Иоанн каким-то невероятным образом оказался справа и чуть ли не позади от него и наотмашь ударил его мечом по шлему. Лангобард зашатался и упал. Публика зашлась от восторга.
После этого стало понятно, что Иоанн вполне достоин боя с Теобальдом. Герольды в очередной раз оглушили собравшихся ревом своих труб, и противники начали поединок. В отличие от предыдущего, он продолжался более десяти минут. Соперники по паре раз ощутимо доставали друг друга, но оставались на ногах. К исходу боя силы начали покидать графа Теобальда, возможно, сказались многочисленные поединки, произошедшие этим днем, или более внушительные физические параметры Иоанна. Теобальд уже не находил в себе силы для собственных ударов, все свое внимание и энергию концентрируя на отражении ударов причетника. Поединок закончился тем, что Иоанн мощным ударом выбил меч из обессилевших рук Теобальда и приставил свой меч к его горлу. Рев толпы подвел итог поединку.
Соперники, тяжело дыша, подошли к императорской ложе. Настроение у Людовика было испорчено, но ему на выручку пришел сам Теобальд.
— Государь, мой соперник проявил себя доблестнейшим бойцом и заслуживает награды. Но я прошу у вас, мой государь, у своего храброго соперника, у хозяев дома сего, великодушного разрешения на реванш, который предлагаю устроить в виде группового противостояния моих вассалов и людей моего соперника, выбор которых оставляю за ним.