— Поскольку их будет не меньше тысячи, все их имена я запомнить, увы, не смогла.
— Тысячи? Настоящее вторжение! И вы хотите, чтобы именно я открыл ворота Рима?!
— Не кричите так громко, милый Гандульф. Начало разговора мне понравилось значительно больше. Помните, о чем мы говорили в начале? Эта тысяча человек приглашена в гости лично моим мужем. И мной.
— Я не знаю, какие подарки принесут вам ваши гости, но меня за это вздернут на виселице!
— Или же наградят те, кому вы поможете. У любого дела есть риск. У большого дела и риск соответственный.
Гандульф молчал. Теодора перешла к более значимым аргументам. Она протянула ему кожаный увесистый мешочек.
— Не правда ли, чаша весов риска и награды сейчас немного покачнулась в пользу последней?
— Пожалуй, — пробормотал Гандульф, протягивая за мешочком руку, — о, я уже пальцами чувствую, что вы не поскупились. И чаша, чаша действительно заколебалась. Однако…
— Что однако? — голос у Теодоры немного сорвался, но она тут же одарила Гандульфа самой сладкой улыбкой.
— Однако, дернувшись, весы по-прежнему остались в перекошенном состоянии в пользу риска. Вы, верно, будете считать меня неблагодарным, но я прошу вас, Теодора, уходите, уходите немедленно. Я обещаю, что никому ничего не скажу о вашем визите сюда, но не искушайте меня.
На мгновение Гандульф запнулся, глядя куда-то в сторону, как будто охваченный внезапной мыслью. Теодора, следя за ним, переживала дурные секунды: «А что если он сейчас крикнет стражу? Погибну я, погибнет дочь, да все погибнет!»
— Угостите меня вином, милый Гандульф. Я вся продрогла, и если вы меня прогоните прочь, я, чего доброго, замерзну по пути домой.
Гандульф подошел к каким-то ящикам, беспорядочно сваленным возле стены, пошарил, очевидно, выбирая для благородной красивой дамы что-то особенное, и, наконец, вытащив глиняную бутыль, налил вина ей и себе.
— Прекрасное вино, Гандульф. Оказывается, простые римляне тоже могут иметь отличный вкус. Буду вам обязана, если вы привезете мне дюжину таких бутылок и, уж поверьте, я за ценой не постою. Действительно вкусно!
— Почту за честь, моя госпожа, — смущенно промямлил Гандульф.
— Вот что, мой милый друг, я вам скажу. Вы правы, несколько солидов — не равная цена тому риску, который вы понесете, защищая мои интересы. Мой муж отличил вас, назначив начальником стражи этих ворот. Но после грядущих событий ему понадобятся верные люди на более высоких постах. Что скажете, если я вам здесь и сейчас поклянусь Писанием, что не далее как через неделю вы станете главой одного из римских округов? Хотя бы и этого, Авентинского?
У Гандульфа перехватило дыхание. С его губ уже готово было сорваться согласие. К черту риск, Теодора права, риск есть везде, но ведь и Теофилакт уже не раз доказывал всему Риму, сколь крепка его воля, сколь успешен меч и сколь благосклонна к нему бывает фортуна. Что выиграет он, Гандульф, сдав эту неотразимо привлекательную женщину в лапы сенаторов? В лучшем случае треть от веса переданного ему мешочка, в котором наверняка золото, а эти скупердяи однозначно всучат медь. Что будет ждать его далее? Пролетят годы, он состарится у этих проклятых ворот, и с каждым днем он все больше будет скрипеть своими гнилыми зубами, покупая все более кислое вино и все более потасканную любовь? Он согласен, он готов рискнуть своей головой, но, как опытный торгаш, всегда добивавшийся от продавщиц яблок и рыбы наибольших скидок, он и сейчас попытался выторговать себе дополнительные преференции.
Теодора подошла к окну и отворила ставни. В затхлую комнату, отравленную запахами мужского пота, конского навоза и старых сапог, ворвался свежий ветер. Теодора с наслаждением вдыхала его, и Гандульф немигающими глазами воззрился на ее поднимающуюся морскими волнами грудь. Теодора боковым зрением поймала его взгляд и закусила губу в мучительных раздумьях.
Внезапно она вскинула руку и прошептала:
— Смотрите, Гандульф! Они идут! Они уже здесь! Идите сюда, смотрите!
Гандульф подошел к ней и против воли на мгновение коснулся ее тела. У него закружилась голова от аромата ее масел, от волшебного чужеземного запаха ее волос. Да, он увидел подходящий к воротам военный отряд, одиночные факелы в руках воинов создавали впечатление, что огромная змея подползает к воротам Рима. Слышался топот спешащих подков и слабое бряцание оружия. Все это видел Гандульф, но все его естество замерло от прикосновения к этой восхитительной женщине.