– У меня есть девушка, – сказал он. – Мы с ней познакомились… Можно сказать, она моя невеста… На телефонные звонки не отвечает, и у меня просто сердце разрывается от недобрых предчувствий.
Леонид Помазун не поверил ни единому услышанному слову. Потому что в жизни верил только самому себе, своей удаче и наличным деньгам.
– Я ходил туда на лодке, – сказал он, – позапрошлой ночью. Но одному боязно. Там бандиты шныряют пачками. Последний раз еле ноги унес. А вдвоем вроде веселее. Как мыслишь?
– Еще бы, – кивнул Радченко.
– Сколько? – Главный вопрос Помазун задал хриплым шепотом. – Ну, за все удовольствие? Сколько выходит?
Услышав ответ, почесал за ухом, решив, что деньги у гостя прямо из ширинки валятся. И все пачками, пачками. А в тех пачках только крупные купюры.
– Надо бы накинуть немного. – Он торговался по привычке, иначе просто не мог. – Дело-то опасное. Пройти сквозь все кордоны. А народ разный попадается. Задаток, то есть половину суммы, попрошу вперед. Такие правила.
– Хорошо. – Радченко отсчитал деньги. – Получишь вдвое больше, если найдем мою подружку. Годится?
Усмехнувшись, Помазун кивнул, давая понять, что на положительный исход экспедиции не рассчитывает. Но если все-таки произойдет чудо… Что ж, от денег Леонид никогда не отказывался, даже если болел или валялся пьяный. Он дважды пересчитал купюры, вышел с заднего крыльца, подпер рогатиной дверь. Чтобы гость не пошел следом и не подглядел, где хранятся хозяйские сбережения, спрятал наличные в погребе, где в стену был замурован несгораемый сейф. Повесил ключ от сейфа на шею вместо нательного креста и скороговоркой пробормотал «Отче наш», единственную молитву, что он помнил. Потом вывел из гаража вездеход «Нива», из другого гаража выкатил двухколесный прицеп, на котором, укрытая брезентом, уже стояла алюминиевая лодка с мотором, приметной оранжевой полосой вдоль корпуса и номером 001.
Машина месила грязь около часа. Когда Помазун увидел две армейские палатки, грузовик с брезентовым тентом и солдат, смоливших сигареты, тут же свернул в сторону. Проехали еще несколько километров, больше не попадалось ни солдат, ни палаток. Только низко над землей пролетел вертолет с красной звездой на брюхе. Вдруг впереди сквозь деревья и жидкий кустарник блеснула металлом полоска воды. Помазун вывернул руль и, прибавив газу, погнал машину по грязи на этот металлический свет.
– Вон куда вода дошла, – сказал он. – Вчера ее тут не было. Скоро и в нашем селе потоп случится. Тогда хрендец. Спасайся кто может. И кто не может.
Он долго выбирал место, где можно оставить «Ниву». Не нашел ничего лучше крутого косогора над огромной лужей, похожей на пруд. Отцепили прицеп, вместе дотолкали его до воды. Стащив с лодки брезент, вернулись обратно за сумкой, рюкзаком и карабином. Суденышко легко оторвалось от земли. Помазун, прыгнув в лодку, оттолкнулся веслом. Мотор чихнул, выплюнул облако бензинового перегара, и лодка, тюкая по низкой волне носом, пошла на северо-запад, туда, где из воды поднимались стволы тополей.
– Через час будем на месте, – пообещал Помазун. – Потому что ветер встречный. Солдатское оцепление прошли. Да и разве это оцепление…
Он дотянулся до ремня карабина, переложил оружие ближе, чтобы всегда было под рукой. Вставил в направляющие обойму из десяти патронов и передернул затвор.
Ближе к обеду пришлось собрать пожитки, свернуть матрасы и по хлипкой лестнице залезть на чердак. Вода поднималась так быстро, что доставала уже до подоконников. Посередине комнаты образовался водоворот, поглотивший бумажный мусор, окурки и старые газеты.
Палыч растянулся на прелой соломе, надвинул козырек кепки на глаза и, кажется, задремал. Джейн с завистью подумала, что нервы этого типа сделаны из стальной проволоки. Сапог забился в дальний угол, засмолил сигарету и принялся терзать приемник. Коровы перестали мычать, потому что сараи с живностью оказались под водой по самую крышу. Истошный женский крик не прекратился, но голос сделался хриплым и далеким.
– Доча… Дочка… Родная, где ты?
Сотник не выглядел встревоженным. Распечатав новую колоду карт, принялся раскладывать пасьянс. Но бросил это занятие, увидев, как один из домов на противоположный стороне улицы вдруг покосился на сторону, дальний угол стал заваливаться и растаял на глазах, словно кусок сахара в кипятке. Еще минута – и стены просели, вылетели оконные рамы. В воде оказалась крыша, разломившаяся надвое. Медленно погружаясь в воду, она поплыла вдоль улицы и пропала из вида. Следом за крышей течение понесло собаку. Она высоко задирала морду, перебирала лапами. Сил, чтобы бороться с течением, почти не осталось.