Он обогнал тарахтевший трактор и сказал безразлично:
— На днях я начинаю свою кампанию в Каменске…
— Не надо, — бросила она, не поворачиваясь. — Не говори больше ничего. Ну, разревусь я, как корова, а что от этого толку? Давай лучше помолчим до конца.
— Хорошо, — сказал он.
По усилившейся нагруженности шоссе через час стало и без километражных столбов очевидно, что они подъезжают к Москве.
У Мытищ их неожиданно остановил инспектор ГАИ, стоявший у стеклянного стакана своего пикета. Лешка ничего не нарушал и бестрепетно вылез из автомобиля, достал документы и подал немолодому майору. Тот взял документы, а из-за будки пикета неожиданно появились двое парней с автоматами и еще один милиционер.
— Откройте багажник, — сказал майор.
Лешка пожал плечами и направился к багажнику. Собственно говоря, подобного рода обыски в Москве стали обычным делом, после начала войны в Чечне на них уже никто не обращал внимания и не оспаривал их законности.
— Пригласите вашу девушку выйти из машины, — все так же ровно и скучно сказал майор.
Лана услышала и вышла из салона без приглашения. Посмотрела удивленно и отошла в сторону.
Парни свое дело знали. Методично осмотрели багажник, потом приподняли сиденья и спинки кресел в салоне, попросили Лешку открыть капот.
Он засмеялся.
— Мужики, да вы скажите, что ищете, я вам сам все сдам!
— Ничего, — майор смотрел в сторону, второй милиционер хмурился. — Просто солдат сбежал из части с автоматом. Вот и все.
— Ну, солдата да еще с автоматом под сиденье не уложишь!
Майор покривился и ничего не ответил.
Один из парней отдал свой автомат другому, лег на землю и полез под днище машины. Солдата он и там не обнаружил, о чем сказал, — но не майору ГАИ, а второму милиционеру в чине капитана. Тот окинул Лешку и Лану неприязненным взглядом, отвернулся и ушел.
— Извините! — майор засмеялся и подал Лешке его документы. — Счастливого пути. Надеюсь, без обиды?
— Я понимаю, служба, — промямлил Лешка, хотя ничего не понимал: за четверть часа обыска мимо них проехало десятка три «волг» такого же цвета и примерно такого же года выпуска.
Лана села рядом и улыбнулась.
— Последнее наше с тобой приключение.
— Последнее, — согласился Лешка и мягко вывел машину на проезжую часть.
Расставались они у метро «Таганская».
— Я позвоню тебе как-нибудь осенью.
— Позвони. Но я не знаю, буду ли в Москве.
— Я позвоню. Хоть поболтаем.
— Да. Конечно. Поболтаем.
Вот и финиш. Она исчезла в дверях метро, вспыхнуло пламенем ее платье и пропало за чужими спинами.
Он приехал домой, залез в горячую ванну, побрился и позвонил в банк.
Ни один из телефонов не отвечал, что само по себе было странным.
После пятого звонка на пост охраны трубку наконец сняли.
— Охрана? — обрадовался Лешка. — Это Ковригин!
— А пошел ты к черту, друг Ковригин! — весело ответили ему.
Лешка осатанел. Охранника он не узнал, но поклялся, что даром этому хаму такой номер не пройдет. Но вдруг вспомнил, что Бестаев грозился поменять все телефоны, видимо, этим и занялся.
Он выпил кофе и в среднем темпе спустился к своей машине.
На Садовом кольце попал в такую глубокую и безнадежную пробку, что прижал машину к тротуару и пошел в банк пешком, благо погода разгулялась.
Уже издали он увидел совершенно непривычный пейзаж у подъезда банковского особняка. Не было машины Феоктистова, не было их микроавтобуса, а стоял лишь приземистый «опель», выкрашенный шаровой краской, и возле него курили трое парней, судя по ленивой грации — шоферня.
Лешка прошел мимо них и уже тянул руку к дверям, когда увидел рукописное объявление.
«ПРОСИМ НАС ИЗВИНИТЬ. БАНК ВРЕМЕННО ЗАКРЫТ»
Силы небесные! Это что же должно было произойти, чтоб Феоктистов хотя бы временно закрыл банк?!
— Привет, голубчик! — насмешливо прозвучало у него за спиной, Лешка обернулся и в пяти шагах от себя увидел толстопузого увальня, который похлопывал по ладони короткой стальной монтировкой. Лешка узнал его сразу — совсем недавно он сбил этого кабана с ног ударом электрошока. Без разговоров кабан размахнулся монтировкой, и по прицельному прищуру его поросячьих глаз Лешка понял, что он собирается ударить его по плечу и переломить ключицу. Удар надежный, после него всякое сопротивление парализовано. Лешка бросился ему в ноги, удар монтировки пришелся по заднице, но кабан повис на Лешкиной спине. Лешка встал на ноги, удерживая его на себе, разбежался и приложил кабана хребтом о кирпичную стенку. Кабан обмяк, но Лешка уже слышал топот ног и крики у себя за спиной — не разобравшись ни в чем, не собираясь анализировать случившееся, друзья пострадавшего бежали на помощь, и ничего хорошего для Лешки это не предвещало: шоферня была тертой, закаленной в схватках, хорошо откормленная своими работодателями и застоявшаяся в безделье при многочасовых ожиданиях хозяев. Лешка видел, что на него набегало четыре человека, и все с решительной очевидностью знали толк в асфальтовой драке — растягивали атакующую цепь в крылья, чтоб охватить Лешку с флангов и сзади. Бежать было некуда за спиной тупик. Лешка моментально выделил самого хилого бойца и бросился вперед, прицелившись в этого заморыша вопящего и злобного сверх меры. Он прыгнул руками вперед, «рыбкой», словно в воду, перекувырнулся через голову, выбросил вперед обе ноги и жестко попал пятками хиляку в пах. Тот свалился, застонав, и Лешка, сделав второй кувырок, через тело упавшего, вскочил на ноги и, ничуть не смущаясь, дал деру.