— Кто тебе звонил?! — завопил Лешка. — В банке все телефоны отключены!
— Отключили в девять тридцать. — Феоктистов сел в кресло. — А в девять официально и доверительно сообщили о твоем аресте.
— Ну, и что? Зачем в мой стол-то при этом лезть?!
— Да как же, Алексей Дмитриевич! — обиделся Феоктистов. — А может, у тебя в столе какой опасный для тебя и нужный для следствия компромат? Может, ты латвийский или японский шпион и здесь радиостанцию держишь? Должен же я был все это изъять до прихода чекистов! Глядишь, и поменьше получишь! Среди друзей так и делается.
— А с банком что? Почему закрыт и там дебилы из «Демпинг-Экстры» отираются?
— А! — беззаботно отмахнулся Феоктистов. — Нормальная жизнь, нормальное существование! Для тебя ничего не случилось. Ты еще не снят с денежно-вещевого довольствия.
— Обанкротился?
— Слегка похуже. Нас предал Малишевский. Заразил все компьютеры какой-то дрянью, так что не разберешь, где у нас расходы, где доходы, где честные деньги, а где ворованные, но что самое скверное, всю нашу тайную коммерческую информацию передал конкурентам.
— Так что теперь?
Феоктистов пожал плечами.
— Обычная рутинная борьба с применением стандартных апробированных приемов. С утра пораньше на нас нагрянула налоговая полиция, все опечатала и ведет проверку. Конкуренты никогда не дремлют, Лешка. Есть возможность — тут же настучат. Но если соединить вкупе сообщение о твоем аресте и прочие события, то можно рассмотреть дело и под другим углом… Так тебя все-таки не арестовали?
— Видишь, перед тобой стою!
Из кухни крикнул Журавлев.
— Лешка! На тебя кофе варить?
— Да.
— Малишевского-дурака мне жаль, — задумчиво сказал Феоктистов. — Он свои действия, вернее их результаты, оценивает неправильно. Все это для него плохо кончится.
— Не думай ты об этом червяке! — раздраженно сказал Лешка. — Скажи лучше в целом — банку крышка? Ты денег мне на предвыборную кампанию не найдешь?
— Банк, Алексей Дмитриевич, через несколько дней откроем, — спокойно ответил Феоктистов. — И денег на твои листовки, плакаты, всякие агитационные шоу я тоже найду. Хуже всего, что по ряду признаков я чувствую, что на нас накатывается какая-то могучая сила… Кто-то нас прощупывает, прежде чем ударить на поражение по-настоящему. Взорвали мою машину. Непонятная смерть стервы Антонины. Шпион Бестаев тут же… Тебя якобы арестовали.
Журавлев втащил в комнату кофе и чашки, заметил рассеянно.
— Не мешало бы в кофе плеснуть чего-нибудь. Я всю ночь не спал.
— Коньяк в холодильнике, — сказал Лешка.
— Коньяк в холодильнике! Плебей! Кто коньяк охлаждает! — возмутился Феоктистов, но тут же снова заговорил, словно размышляя. — Я позавчера вечером от скуки посмотрел кассету, где наш предатель Бестаев кается в своих грехах. Этого мерзавца я хорошо знаю. Чего-то он там на этот раз не договаривает. Где-то на полуслове спотыкается. Пожалуй, придется ему вторую руку прострелить. Что-то там не так.
— М-м-м, — замычал было Журавлев и смолк.
Лешка повернулся.
— У тебя есть идеи? Говори, раз сигнал подал.
Журавлев неуверенно качнул головой, плеснул в свою чашку коньяку, отпил, почмокал и сказал в обычной ленивой манере.
— Я ваших банковских и всяких финансовых афер, простите, дел, не знаю. Понятно, что у вас идет жестокая борьба. Но мне кажется, что вы ошибаетесь, когда рассматриваете вопрос в столь узком секторе.
— В каком смысле? — быстро спросил Феоктистов.
— В том, что неделю назад Алексей начал официальную политическую жизнь. Об этом… м-м-м… не следует забывать. Ветер ваших неприятностей может дуть совсем с другой стороны. Не от этого «Демпинг»-банка. Быть может, господа, вы разворошили совсем другой муравейник. Вот в чем дело.
Феоктистов нахмурился, пытаясь поймать смысл неожиданной идеи, а Лешка спросил:
— Саня, у тебя только догадка или есть факты?
Журавлев улыбнулся безмятежно.
— Леша, ты же знаешь, что я мыслю только на основе фактов. Вчера, дабы поддержать твою борьбу за кресло в Госдуме, я делал интервью с великим артистом Рокотовым. Старик хорош, как Бог. Так вот, он сказал, что его отказ от борьбы в Каменске, вернее то, что вместо него будешь ты, местную каменскую общественность крайне всполошил. Определенные круги, конечно. Избирателям, натурально, на все плевать, снизили бы цены на водку и закуску. Он считает, что все равно ты победишь, но борьба будет сложной. Супротив его первоначальных предположений. Там, по его словам, складываются мощные группировки соперников. Все-таки место в Думе, дорогой Ковригин, — это не членство в ночном стриптиз-клубе.