— А ты врешь! — решительно сказал Лешка. — Авдюшко был пропойца, забулдыга. Но он не полез бы воровать! Он полез громить мою видеотеку со злобы и… Я что-то запутался.
— Вот именно. Вово Раздорский заманил в подвал Авдюшко и там его убил. Но потом не успел построить ситуацию так, чтоб тебя застали у теплого трупа. Мы пытались это исправить, но тебе повезло… В тот раз.
— А в какой не повезло?
— Деталей твоего дальнейшего существования я не знаю.
— Я все-таки одного не понимаю, — задумчиво сказал Лешка. — Ведь я тогда был ничтожеством. Ну, просто тараканом! Не хочу сказать, что я сейчас гигант, но зачем столько усилий, чтобы посадить меня в тюрьму, подставить под статью, отрывать специалиста высокого сексуально-постельного класса от важных дел, чтобы заниматься Ковригиным?
— Тебе это объяснят.
Лешка присмотрелся к дороге и, помолчав, спросил:
— В Каменск, как я понимаю?
— Ты правильно понимаешь.
«А ведь мне эти объяснения не нужны, — подумал Лешка. — Ни в Каменске, ни в невидимом граде Китеже». Ведь достаточно ясно, что его, Лешку, везут на казнь, или, проще сказать, на ликвидацию. За что, про что — можно только догадываться. И никто из друзей не знает про этот его отъезд, и даже понятия не будут иметь, в каком направлении и на каких помойках или в каком омуте искать его хладный труп. Хотя не совсем так. Феоктистов и Рокотов могут предположить, что он поехал в Каменск. Черт побери, надо оставить хоть какой-то след, если к вечеру этого солнечного дня он закончит свою жизнь на земле.
Он попытался изобразить веселую улыбку.
— Ладно, Лана. Хотя бы во имя коротких мгновений, когда нам было хорошо… без фальши хорошо, мне во всяком случае, так вот, ответь честно, если ты еще умеешь это делать: ты везешь меня убивать? Сразу?
Она помолчала, отвернулась и спокойно ответила:
— Не знаю. Не уверена. Такой вариант не исключен… Могу посоветовать тебе быть сговорчивым и покладистым. И, насколько я понимаю, твоя жизнь, как ни странно, может даже стать лучше, много лучше, чем сейчас. И в ближайших перспективах.
Лешка кинул взгляд на километровый столб и заметил:
— До Каменска двенадцать километров. Мы едем туда?
— Наверное. За дорогу отвечает водитель первой машины. У каждого свои обязанности.
— Ты меня выманила из дому. А еще в чем твои обязанности?
— Следить, чтобы ты не выпрыгнул из машины.
— Надо понимать, у тебя оружие?
— Газовый баллончик. С боевым отравляющим газом. Но не надо до этого доводить. Хоть ты и везучий человек, но у каждого своя мера везения. Свою ты, пожалуй, уже исчерпал. — И неожиданно закончила с горечью: — На кой черт тебя еще дернуло лезть в эту Госдуму?! Жил бы себе, да жил!
Он подумал с минуту, насмешливо отметил, что ответ прозвучит высокопарно, но удержаться не смог:
— Генетически и исторической волей судьбы я от рождения приговорен к борьбе за власть! Это мой рок. И ничего тут не поделаешь. И ты, наверное, тоже приговорена быть профессиональной, специализированной шлюхой. Ты что-нибудь еще умеешь делать? Шить, скажем, вязать, нянчить детей? Ведь медсестра, переводы с финского — это вранье.
— Я умею делать свое дело. И делаю его, как ты убедился, неплохо.
Хватит разговоров, подумал Лешка, разговоры уже ничего не прояснят. Что она могла сказать и что знала, то сказала. Вот уже и мост через Каменку. И «УАЗ» поворачивает вправо, к поселку «Солнечный»! Это означало, что пора было подумать о безопасности своей шкуры. Через два-три километра они должны войти в рощу, и это единственное место, где был хоть какой-то шанс вырваться из схемы, созданной другими. Вырваться надо. Даже корова мычит и упирается, когда ее волокут на бойню.
— Подъезжаем? — нервно спросил Лешка.
— Насколько я знаю, да.
— У нас с тобой будет минута прощания?
— Простимся здесь.
— Хорошо. Прощай, без поцелуев.
— Как хочешь, прощай.
«УАЗ» не сбавлял скорость, хотя дорога сквозь рощу была неровной, местами ее корежили толстые корни деревьев. «Тойота» слегка приотстала — водитель жалел амортизаторы своей иностранной игрушки, а родной «УАЗ» пер, словно трактор. Лешка принялся медленно отставать от «УАЗа». Он лихорадочно вспоминал, на каком участке пути был достаточно крутой поворот. Поворот должен быть на самом выезде из рощи, не настолько крутой, чтобы называться «слепым», но все же давал какой-то шанс на отрыв. От предельного напряжения он даже забыл про сидевшую рядом Лану, она словно умерла для него.