— Даэмон, это о нас с тобой, да? Ты сам придумал?
— Что ты? Мы с тобой только марионетки в спектакле, что ставится бесконечно.
— А конец всегда один?
— Конец мне неизвестен… Я могу только чувствовать его. Кэтти потянулась поцеловать меня.
— Я знаю, я пропаду с тобой, — произнесла она так спокойно. Я обнял ее за плечи и не отвечал…
8. ТАНЕЦ СВЕЧЕЙ, ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Я хотел, чтобы она ушла, она поняла это. Ни прощаний, ни обещаний. Зачем? Все так обречено. Трамвай обгонял меня, я не хотел бежать и пробормотал что-то, скорее всего ругательство, сам не помню. Трамвай встал, похоже, полетела сеть. Прохожие в легком ужасе шарахнулись от меня, но необходимость перемещаться на большие расстояния вернула их на стезю здорового реализма и они отвергли предположение о дьявольщине как предрассудок. Я посмотрел на дугу и представил себе ток на ней. Как говорил Джордж, надо уметь представить… Меня аж передернуло, и на кончике языка ощутил я неприятный привкус металла, но дугу заискрило. Трамвай загудел и поехал дальше, гремя как Боинг на взлете. Я обернулся на чувиху, перебегающую дорогу, посмотрел на нее пристально — «подумай обо мне». Та встала как вкопанная среди улицы, беспомощно озираясь (а спешила-то как!) И увидела меня. Несколько минут она ходила вокруг медленно, как бы ни при чем. «Пошла вон», беззвучно сказал я, даже не посмотрев на нее. Она опустила глаза, но не ушла, а я уже увлекся новой игрой. Светофор. Вот предмет неорганической материи, верный моим повелениям и отказывший повиноваться законам электрической цепи. Я начал с одного светофора, на котором немедленно зажег три цвета одновременно, а потом начал хаотическое мигание. Машины встали и остервенело засигналили, выражая протест против таковой эстетики абсурда. Скоро по всей Москве светофоры беспорядочно мелькали, как на рейве. Огромные пробки парализовали движение во все стороны. Славно, значит Джордж догадается, что это я развлекаюсь. Мне тем временем захотелось новых развлечений и я начал демонстрировать технику прозрачности. Исчезновение с лотка банок лимонада прошло незаметно, продавщица просто поставила новые. Можно подумать, ей каждый час такое устраивают, подумал я обиженно, решив не печалить ее больше. А вот исчезновение в воздухе большого черного мерседеса вызвало нездоровую экзальтацию масс. Массы шумно обменивались впечатлениями. Хозяин тяжелого предмета работал в амплуа разнесчастного Пьеро — его заставляла страдать уже не столько причина несчастий, сколько фатальная неспособность занять себя чем-то другим. Народ одобрял пламенную скорбь мужика — еще бы, не по-пьяни разбил, а лишился в результате сверхъестественного антинаучного феномена. «…Нечистая сила…» — сказал мужик. Я восхитился его эрудицией и поставил машину на место, чуть дальше, конечно, чтобы не раздавить толпу граждан. Жестоко, ведь возвращение железного коня еще более поставило под сомнение его картину мира. Это был уже никак не Пьеро — явный Карабас-Барабас.