– И почему же? – улыбнулся нежно Григорий жене.
– Да потому что мы с тобой – маленькие люди.
– Это тебе только так кажется, что мы маленькие. На самом же деле мы – настоящие.
– Да, конечно… Знаешь что, Гриша, я вот хоть человек и не особенно-то верующий, в церковь не хожу, посты не соблюдаю… Но все равно понимаю, что кто-то за нами оттуда, сверху, наблюдает и этот кто-то – сила, которая нами управляет, контролирует нас. Может, это и есть Бог. И тогда он не должен допустить зла…
– Эх, Машенька, если бы все было так же просто, как ты говоришь! К сожалению, нам трудно понять деяния Бога… И у меня к религии отношение тоже сложное. Когда заходит спор о том, как может Бог допустить зло, почему не останавливает его, я всегда вспоминаю Сомерсета Моэма. Не выходят у меня из головы его размышления по этому поводу. Знаешь, ведь он был очень набожным человеком. Но когда устроился в больницу работать и на его глазах от эпидемии стали умирать совсем маленькие дети, вот тогда он и спросил: а где же Бог? Куда он смотрит? Он что, не видит, что умирают ни в чем не повинные существа, ангелы? И разуверился в Боге… Стал атеистом. Может, я, конечно, что-то и путаю, но в памяти у меня всегда эта история.
– А может, Бог забрал этих малышей себе, в свое царство? В какое-то другое измерение? Переселил их в другой мир?
– Да ты у меня философ, Маша! Спасибо за ужин, за компанию!
– Гриша? А ты от меня ничего не скрываешь?
Мария подошла к мужу и заглянула ему в глаза:
– Ты какой-то не такой сегодня… Да и вчера тоже я заметила, что с тобой что-то не так… Нервничаешь, а когда смеешься, то смех у тебя неестественный… Что случилось, Гриша?
В маленькой кухне стало очень тихо, если не считать детских голосов, доносившихся в открытое окно со двора, где мальчишки, несмотря на уже поздний, но теплый светлый майский вечер, играли в мяч.
– Гриша, – Маша обняла мужа за пояс, – что-то у меня тревожно на душе. Как он там?
– Да все в порядке, Машенька.
– Что вы с ним задумали?
– Ничего… Вернее, пока ничего. Но ты же и сама должна понимать, что так не может продолжаться вечно. Кое-что мы с ним придумали. Вернее, это он придумал…
– Да я же знаю, он умный! Он очень умный!
– Да нет, Маша, ты даже себе не представляешь, насколько он умный… – сказал Григорий странным голосом. – Я тебе потом все расскажу, потом… А сейчас пойдем отдохнем. Полежим перед телевизором, ты сделаешь мне массаж, а?
4
С бледного лица Михаила Пирского, буквально влетевшего в приемную, лился пот.
Серый костюм, белая рубашка, синий галстук, белые летние туфли. Пирский в свои сорок с небольшим выглядел очень молодо. Даже седина в коротко подстриженных волосах ему шла. Голубые глаза были воспалены и смотрели с тревогой.
Увидев Лизу, он на мгновение замер, словно вспоминая ее лицо, резко подошел и протянул ей руку, как если бы она была мужчиной:
– Здравствуйте, Елизавета Сергеевна.
Лизе было приятно, что он вспомнил единственный вечер, когда их знакомили. Это была большая городская рождественская елка, где Пирский и Лиза вместе с Дедом Морозом раздавали детям-сиротам, приехавшим на праздник из детских домов, подарки.
– Здравствуйте, Михаил Семенович. Проходите, пожалуйста. Сейчас приедет Мирошкин, думаю, вы с ним тоже знакомы по делу одного из ваших друзей… Как вы понимаете, в этом случае без официальных органов нам никак не обойтись. Понадобится экспертиза и все такое…
– Сергей? Да, хорошо… Я с ним знаком. Вот! – С этими словами Пирский протянул Лизе небольшой коричневый конверт из плотной бумаги. – Вот, это мне принесли и оставили у секретаря.
– Кто принес?
– Курьер. Вернее, моя секретарша сказала, что был курьер, просто обычный молодой человек, которого она видела первый раз.
– Уверена, что никакой это не курьер, а просто случайный человек, которому заплатили, чтобы он принес вам конверт.
Лиза тоже разволновалась, держа в руках зловещий конверт. Она знала, что там записка и палец похищенной Елены Пирской, совсем еще девочки.
Она достала записку и быстро пробежала ее взглядом:
«Ваша дочь находится у нас. Приготовьте 200 000 евро. Мы вам позвоним».
Это был лист офисной бумаги обычного формата, текст был отпечатан на принтере. Буквы – огромные, как если бы похитители хотели подчеркнуть всю важность послания.
Она раскрыла пошире конверт и, увидев палец, почувствовала, как волосы на ее голове зашевелились.
В эту минуту из комнаты отдыха, где находилась все это время Ольга Пирская, вышла Глафира, приложив палец к губам.