В момент удара, который наносил здоровенный вертухай, я всего лишь развернул корпус. Итог этого маневра оказался даже смешнее, чем я, достаточно веселый человек, думал.
Вертухай, как я заметил уже давно, при огромном и сильном корпусе был обладателем хилых ног, которые с трудом носили его тяжелое тело. Он нанес удар, считая, что его рука будет остановлена моим плечом. Но она не нашла опоры, пролетела дальше и потащила за собой корпус.
Кулак у вертухая был настолько тяжелым, что перевесил даже широченные плечи и поволок их вперед. А ноги его оказались еще слабее, чем я думал, и не смогли удержать корпус. Да еще и крепкий металлический порог помог — заставил мальчонку споткнуться.
В итоге вертухай рухнул между мной и дверной металлической рамой. Там, рядом с дверью, был расположен грязный и вонючий унитаз, вмонтированный в пол. Если бы я заранее знал о его существовании, то обязательно резко вернулся бы в прежнюю позу и при этом нечаянно чуть подтолкнул бы падающего вертухая коленом или бедром. Это естественное движение обеспечило бы ему поцелуй с парашей.
Но хорошая мысля, как всем давно известно, приходит опосля. Мне пришлось удовлетвориться тем, что у меня получилось. Но и этот результат впечатлял. Особенно тем, что подчеркивал нечаянность всех моих действий.
— Так старательно прицеливался и все-таки промахнулся! — донесся веселый голос из камеры.
Арестант смеялся над вертухаем, чем его только озлобил. Бугай встал на четвереньки, заглянул в унитаз, сплюнул туда, потом вытянулся во весь свой немаленький рост и переключился с меня на насмешника.
— Придет время, Копра, я тебя в этой же параше утоплю. Жди! — заявил он, сильно обиженный насмешкой, и резко вышел.
При этом вертухай плечом оттолкнул меня с дороги и даже не заметил этого.
Я держал на руках свое тюремное имущество и уже не имел возможности увернуться от толчка, поэтому ударился плечом в дверной металлический косяк, но сразу шагнул вперед.
Дверь за моей спиной захлопнулась со скрипом, треском и металлическим звоном. Я слышал, что в подобных местах петли специально не смазывают, чтобы они при открывании гремели, будили бы других заключенных, вызывали бы их озлобленность. Да и в случае попытки побега скрип мог бы выдать арестанта.
На трех шконках, двух нижних и одной верхней, синхронно сели и свесили ноги вниз трое моих товарищей по несчастью.
— Соседа мне доставили, — сказал тот, который только что смеялся над вертухаем.
Шконка над ним пустовала.
— Ба, да ты никак из военных будешь, — проговорил арестант, сидящий напротив него. — Ладно, хорошо, что хоть не мент. Так это про тебя, капитан, мне мой следак рассказывал. Ты какого-то парнишку, говорят, ни за что из автомата шлепнул.
Когда это ему мог рассказывать такие страсти какой-то следак, если меня задержали всего-то несколько часов назад? Такое утверждение не только навевало удивление, но и вызывало подозрения. Нельзя так глупо с военной разведкой работать. Мы не уголовники, умеем просчитывать ситуации лучше любого следака.
— За что или ни за что, с этим еще предстоит разобраться, — спокойно ответил я.
— Ладно. Знакомиться давай, — сказал первый.
— Командир роты военной разведки капитан Онучин. Если без понтов, то можно просто Максом звать. А вообще я Максим Викторович.
— Надо же, сколько власти таким один только автомат дает! — вступил в разговор третий сиделец, тон которого был самым недоброжелательным из всех трех.
Я бы даже рискнул назвать такой тон озлобленным. Он был изначально агрессивным. Я видел, что этот человек готов был наброситься на новичка. Его останавливал только автомат, которого у меня при себе не было.
— В кого хочу, в того стреляю. Так, что ли?
Этот тип, как мне показалось, нарывался на скандал. У меня не было желания объяснять кому бы то ни было свою позицию. В данном случае это выглядело бы как попытка оправдать себя. Этого я вообще не хотел делать даже в суде. Тем более здесь, в камере, перед каким-то уголовником.
Я не стал объяснять, что наркоторговцев, на мой взгляд, надо стрелять без суда и следствия. Я снова готов это сделать, если мне еще раз представится такой случай.
Вещей у меня с собой не было никаких, даже зубной щетки, поскольку задержали меня совсем недавно.
Поэтому я просто хотел улечься спать, не обратил никакого внимания на откровенно агрессивную речь этого субъекта и спросил:
— Моя шконка верхняя, которая свободная? Так я понимаю?