– Корью, краснухой, оспой болели? – спрашивал он, ощупывая мальчику гланды.
Выяснив, что Алеша болел корью и скарлатиной, Папочка сунул ему в рот электроный термометр, и убежал в спальню. Обратно он вернулся с коробкой пузырьков и упаковкой одноразовых шприцев. Мальчик заметно напрягся. В его время уколы были действительно болезненной процедурой.
– Как же быть, – шептал себе под нос Папочка, – не привитый человек в доме, и уже температурит. Все плохо! Очень-очень-очень…
–Куда это? – Батя стоял в двери с такой же коробкой, из которой выпадали какие-то трубки, жгуты и бинты.
– На пол поставь, – буркнул Папочка, – поройся во втором холодильнике, я «полиомиелит» забыл. В дверце на второй полке сверху.
– «Эболу» захватить? – серьезно осведомился Батя, хотя по глазам было видно, что он пытается шутить.
– Прекрати паясничать! – тихо рявкнул Папочка, – какая эбола в Екатеринурге, – вы случайно не знаете, Алексей Николаевич, эпидемия «испанки» уже закончилась? А тифа?
Алеша пожал плечами.
– У него коленка болит, – пробурчал я, стягивая маску, – Пап, не суети пожалуйста. Я два дня на «точке» провел. И ничего!
– ТЫ ПОТАЩИЛСЯ НА ТОЧКУ НЕ ПРИВИТЫМ ОТ ТИФА?! – полушепотом заорал Папочка, – ты знаешь, что я ваш заштатный институт могу лицензии лишить за такое?
Ничего себе, «заштатный институт»! Я даже обиделся. Но Папочку уже несло. Он что-то ворчал, и рылся в заднем кармане. Я только сейчас понял, что он ведь реально может не только лишить мой вуз лицензии, но и прикрыть его ко всем чертям. От непоправимой ошибки его удерживали только резиновые перчатки. Телефон намертво вцепился в карман, и никак не желал выпадать из него. Папочка все больше нервничал. Один из лучших ВУЗов страны спас Батя. Он ухватил мужа за плечи, прижал к себе, и зашептал ему на ухо: «Не ссы! Все решим! Я с тобой!»
Успокоился Елисей Святославович далеко не сразу. Зато окончательно. Врач в нем победил. Он тактично освободился от медвежьей хватки, обернулся к царевичу, и коротко потребовал: «Снимайте джинсы».
Коленка у Алеши была даже не красная, а какая-то синяя. И почему-то круглая. В жизни своей такого не видел, а я на велосипеде по пересеченной местности катаюсь не первый год. Всякого насмотрелся, в том числе и сквозных ранений. Велосипедисты часто с накатанной тропы под гору уходят. А экстремал может насмерть разбиться, бывали случаи. Папочка осторожно ощупал мальчику ногу, задал несколько коротких вопросов, и снова исчез в спальне. Оттуда он принес огромную розовую клеенку, уже распакованную собранную донорскую систему и тюбик с обезболивающим. Обильно смазав ребенку посиневшее колено, он включил секундомер, и снова вышел, теперь уже надолго. Было слышно, как он шуршит упаковками, чем-то щелкает, тихо сам с собой беседует. И да, дела все ещё были плохи.
– Ничего лучше не нашел, – проворчал он себе под нос, возвращаясь с полным шприцем, и спиртовой салфеткой для инъекций, – надо доукомплектовать аптечку на всякий случай.
– Что это? – спросил я, стягивая маску.
– Викасол, – горестно вздохнул Папочка, – кровоостанавливающее.
Нет ничего приятного в том, чтобы смотреть на пункцию коленного сустава. В хирургии вообще ничего красивого нет на мой взгляд. Папочка в ортопедии не силен, колол наугад. Игла у донорской системы толстая и длинная. И даже такой иглой попробуй, попади в сустав, похожий формой на футбольный мяч! Мы сразу поняли, что все получилось. Когда послышался противный скрип хряща, а в пакет хлынула первая струйка крови. Алеша все терпел. У него был большой опыт общения с врачами. Иглу подклеили лейкопластырем, и обложили гемостатическими губками, а сустав сдувался буквально на моих глазах. Кровь, темная и густая, стекала на пол, в донорскую систему. Мешочек уже заметно переполнялся, а она все не останавливалась. Я сидел на диване, мальчик положил мне голову на колени. И все время сжимал мою руку. Мне было страшно за него. Он же остался совсем один. Куда он пойдет? Как будет жить? Без денег, без документов. То, что меня посадят за кражу человека из прошлого, я не сомневался. Может быть, даже на электрический стул. Преступление мирового масштаба, как-никак. Моё имя будет проклято и станет нарицательным. Но куда потом денут царевича? Вернут на казнь? Скорее всего.
– Викасол не помог, – спокойно констатировал Папочка поглядывая на округлившийся пакет с кровью, – неси второй пакет и и аминокапронку*.
Пока Батя собирал стойку для внутривенных инъекций, Папочка одним легким движением затянул у царевича на плече жгут, а вторым, таким же легким и непринужденным жестом, воткнул ему в вену иглу от капельницы. Не такую устрашающую, как для крови, потоньше. Сейчас все растворы для инъекций продаются уже содержащими капельную систему. Удобно. В будущем вообще жить зашибись. Можно же про Алешу никому не рассказывать. С его здоровьем надо в больнице прописаться, конечно. А у нас дома все условия для плодотворного лечения уже созданы. Я уже вырос. Институт закончу, совсем съеду. Да я могу хоть завтра в общагу перебраться!