Всю субботу мы провели на свежем воздухе. Бродили по историческому центру Питера. Оказалось, что культурную столицу нужно показывать не только царевичу, но и мне. Живя за городом, отвыкаешь появляться здесь без повода. Бесценная историческая брусчатка меня, как велосипедиста, не привлекает. Толпы туристов тоже мешают проезду. На Невский я выбирался последний раз года три назад, только что школу закончил. А когда я, зевая и обнимая стакан с кофе, выглядываю из очереди в Эрмитаж, мне уже не до прелестей рассвета над Дворцовой площадью. Родители тоже давно никуда не выбирались. Папочка такой же трудоголик, как и я. Только сам себе в этом не признается. Поглядывая на целующихся и обнимающихся влюбленных, они с Батей тоже шли, взявшись за руки. Будь родители помоложе, купили бы цветы или мороженное в какой-нибудь исторической подворотне. Но прожив много лет вместе, они уже не нуждались в таких знаках внимания. Живое доказательство их любви в моем лице бодро толкало впереди инвалидную коляску.
Я уже забыл, когда мы с родителями так отдыхали. Не понимал, что стал от них отдаляться. Это происходило долго и незаметно. Мне вовсе не казалось, что есть какая-то проблема. Мы же дома видимся. Семейные ужины никто не отменял. Что бы ни случилось, я всегда знаю, что они меня ждут. Но вот именно вместе развлекаться мы не ходили уже много лет. Учеба и спортзал занимали все мое время. Мне и в голову не могло придти, что Бате не хватает наших разговоров. Надо бы по-тихому выяснить, чего не хватает Папе. Судя по всему, инвалидной коляски под моей задницей. По крайней мере, вокруг царевича он носился с удвоенной энергией. Мальчика развлекали всеми доступными способами.
Невский проспект, давно приспособившийся к нуждам туристов, был полон кафе и ресторанов на любой вкус. Мы пообедали дважды. Один раз в кафе с претензией на русскую старину «Ресторация Нестеровъ», где посетителей развлекали костюмированным представлением из жизни дореволюционной столицы, а меню пестрело расстегаями, блинами, икрой и целыми поросятами. Даже вход для инвалидов был забавно, но интересно вписан в общую стилистику заведения. Стоило нам появиться возле пандуса для колясок, из затейливо украшенных стеклянных дверей «ресторации» выскочил молодой парень. С завитыми и уложенными каким-то гелем волосами, закрученными усами, в черных штанах, сапогах, алой рубахе и блестящей черной жилетке. Он любезно, но настойчиво, оттеснил меня от Алеши, нажал на кнопку, заставляющую стеклянные двери распахнуться как можно шире, и сам вкатил мальчика внутрь.
При нашем появлении актеры-купцы, весь день делающие вид, что чаевничают у себя, в девятнадцатом веке, вызвали цыганский хор. Клюква, конечно, но мне понравилось. Наш официант, вооруженный вместо кассы-калькулятора обычным блокнотом и карандашом, который он выуживал из-за уха, порекомендовал придти сюда в день рождения. Тогда к ряженым купцам можно будет присоединиться и отобедать за одним столом. К нашему удивлению, из всех представленных разносолов оглодавший царевич выбрал гречневые блины со сметаной. Мне было интересно, насколько действительно удалась арт-дирекции этого кафе их задумка. Но мальчик только пожал плечами. Его в город вывозили редко. На торжественных приемах и ужинах он ел, что приносили. И не всегда эта еды была ему по вкусу. Да что там, даже дома, в Царском селе, щи и каша, предназначенные для солдат, были куда лучше тушеных перепелов и остывших протертых супов, которыми вынужденно давилась вся семья, чтобы не обидеть французского повара. А на разгульные пьянки купцов царь своих детей никогда бы не отпустил. Ресторация мальчика не впечатлила.
Зато он весьма заинтересовался противотанковым ежом, который притаился в каком-то сером закутке. Подворотня была мрачная настолько, что её искусственное происхождение тут же бросалось в глаза. У входа во двор-колодец дежурила девушка-промоутер. Старательно загримированная и одетая в какую-то рванину, она притопывала надетыми на неказистые коричневые чулки ботами на размер больше требуемого, изображая закоченевшего человека на этой летней улице. Для пущего эффекта она куталась в шерстяной платок и похлопывала себя по плечам ладонями в шерстяных варежках. «Блокадная столовая» находилась не в самом людном месте. Но дирекция подошла к делу с фантазией, и двор со снятой брусчаткой, обнесенный колючей проволокой даже на меня произвел впечатление. А от окон, заклеенных крест-накрест газетными полосами, пришли восторг даже мои родители.