В глаза ударил едкий синий свет. Папочка никогда не уйдет из дома, не включив бактерицидное освещение. Пришлось зажмурившись, шагнуть внутрь. У нас всеми благами цивилизации управляет центральный компьютер, и синие медицинские лампы с улицы не отключишь. В ногу мне тут же уткнулся робот-пылесос, мы любовно называем его «Павликом». Я раздраженно пнул его. Робот недовольно пискнул, покрутился вокруг нас, подбирая пыль и мелкие уличные камушки, после чего покатился на «базу». Из-за этого малыша пришлось пренебречь лесенками и порогами, и когда один раз протекла посудомоечная машина, вода разлилась по всем комнатам. Зато на инвалидной коляске можно без проблем проехать через весь дом. Не то, чтобы это кому-то было нужно. А вот сейчас вполне может пригодиться.
Ванная! Как же я о ней мечтал! Царевич заверил меня, что помоется сам. Повинуясь долгу гостеприимства, я предоставил ему «главную» душевую. Пришлось потратить минут тридцать, объясняя, как работает регулятор нагрева и как добыть из дозатора шампунь. А сам я отправился смывать грим и трехдневную грязь в родительскую спальню. У двери я снял тапочки. Папочка терпеть не может следов от обуви на ковре. При моем появлении включились ночники, освещая лежащие на прикроватных столиках вещи. Со стороны Бати книгу «Вархаммер 40000», а со стороны Папочки свежий номер «Vogue» и бутылку антисептика для рук. Глядя на это можно было подумать, что один из моих отцов начитанный интеллектуал, а второй ветреный модник. И в детстве я тоже думал, что любая толстая книга, это классика. Но когда начал сам читать, быстро понял разницу. Папочка не любит бумажные издания и никогда не читает одну книгу за раз. У него дорогущая электронная читалка, и в ней сотни томов «его любимого». В хорошем настроении он любит уткнуться в Толкиена. В дождь предпочитает сидеть у большого окна с бокалом Мерло, почитывая Гумилева или Мандельштама. Для нравственного чтения у нас есть Ветхий Завет в бумажном варианте, но у него свой, оцифрованный. Любимые сказки моего детства тоже Папочкина заслуга. В будни же его полностью захватывает наука, и после ужина он обычно просматривает медицинскую рассылку.
Отек у Алеши на коленке не спал. Сидел он с трудом, а ходить не мог. Прогулка явно не пошла ему на пользу. Я помог ему выбраться из душевой кабины, и вытереться. Вся моя одежда была мальчику велика, но на чердаке ещё оставалось кое-что из вещей, милых сердцу родителей. Пижамы там не было, а вот мои старые джинсы и пара футболок, отложенные Папочкой на благотворительность, я нашел в коробке с надписью «Вовка. Разное». Мешковатый ассиметричный свитер с капюшоном, последний писк моды времен моего пубертата, лежал на самом дне. Теперь пора было подумать о пропитании. Я распахнул «холодильник №1», и уставился в его сияющие недра. Только не надо думать, что холодильник, как и пылесос, носит у нас в доме какое-то имя. Пылесос, он как щенок. Почти что член семьи. А холодильников у нас четыре. Последний стоит в подвале и в нем колотый лед в мешках. На случай перелома, пореза или огнестрельного ранения. Маловероятно, что кого-то из нас подстрелят, но огнестрел в памятке на белой бочине агрегата указан одним из первых.
Холодильник №3 тоже стоит в подвале, рядом с винным шкафом, и набит замороженными овощами и мясом. Это на случай ледяного апокалипсиса, который происходит в нашем поселке каждый Новый Год. Дождь и снег в наших краях могут идти одновременно, а утренние морозы никто при этом не отменяет. Дороги нередко покрыты ледяной коркой. В новогодние каникулы, когда большая часть местных жителей улетает в теплые края, сюда перестает забредать снегоуборочная техника. Мусор тоже не вывозят, если специально не заказывать машину. В общем, с тех пор, как Батя однажды забыл это сделать, у нас появился «третий» холодильник со стратегическим запасом. Хотя еда в доме была и без половины мертвой коровы. У нас кладовка почти половину подвала занимает. А хранящейся в нем картошкой можно засеять три футбольных поля. Интересно, у всех петербуржцев на генетическом уровне существуют страх повторения блокады, или только у Папочки?