– И поэтому мы здесь? – Максим быстро окинул взглядом полуразвалившийся после давнего пожара деревянный сруб с обугленными стенами и провалившимся потолком.
– Здесь мы потому, что я не уверена в твоей убежденности. Ты… не созрел для того, что мы хотим совершить. И поэтому мы здесь.
– Решение принято вышестоящим руководством под… твоим нежным давлением. И прогулки по грязным пепелищам на него никак не повлияют!
Ольга уловила сарказм следователя. Он уже не раз в их личных беседах отмечал ее «методы» работы с руководством комитета как «нежные».
«Неужели тебя это так задевает, милый?! – легкая усмешка блеснула в уголках ее манящих губ. – Или тебе тоже хочется нежности?!»
– Да… принято… – Ольга добавила ласковых нот в голос и повадки. – Но кроме этого тебе нужно самому ощутить все то… все то, что тут произошло. Тогда ты не отступишь.
– Чушь! Что за бред?! У меня сотни дел за плечами! И ты думаешь, я каждый раз проникаюсь атмосферой места преступления, чтобы делать свою работу?! – голос Максима становился громче и сквозь дырявую крышу поднимался над поляной с одиноко стоящим в углу полуразрушенным охотничьим домиком. – К чему эти прогулки и дешевые уловки?!
Улыбка почти исчезла с губ, а главное, из глаз Ольги, которые теперь, не мигая, смотрели на собеседника. Она внимательно и быстро «исследовала» лицо Максима, каждую его морщинку, заглянула в уголки напряженных глаз. И решила, что ей нечего бояться. «Стальной» следак все-таки был в ее власти – зрачки слегка блуждали, а краешек левого глаза заметно подергивался. Надо лишь сменить модель игры, и тогда инициатива вновь вернется к ней.
– Это место может сыграть в нашем эксперименте ключевую роль.
– Почему? С чего это ты так решила? У тебя есть какая-то оперативная информация? Тогда почему ты не доложила ее мне? Или это догадки кабинетного психолога с Фрунзенской набережной? Где ты их сделала? В дорогом ресторане в центре Москвы в промежутке между салатом и стаканом сока? Или в кресле в салоне красоты? – Максиму явно хотелось задеть Ольгу, показать ее абсолютную непригодность в «полевых» условиях. Если в Москве ей еще удавалось вертеть генералами в теплых кабинетах, то здесь, «на земле», она была никто в схватке с такими, как он.
Максим смотрел в глаза Ольге и ждал ее капитуляции.
– Мы приехали сюда с утра пораньше, – собеседница вкрадчиво и даже более чем ласково подбирала слова, – чтобы ты почувствовал все, что произошло тогда… Без этого тебе, как главному в нашей операции, в нужный момент не принять правильного решения. Ты же прочитал заново материалы дела, Максимушка?
– Прекрати меня так называть! – Максим резко среагировал на последние слова. Он очень не любил, когда она переходила на эти материнские интонации.
– Не нервничай! Я же не собираюсь тебя отшлепать!
Психолог, явно провоцируя собеседника, повернулась к нему спиной и сделала несколько шагов в угол домика. Прогнившие половицы коварно заскрипели под ее ножками в модных кожаных кроссовках на высокой платформе.
Запах сырого дерева, до конца так и не растерявшего затхлый аромат старого пожара, раздражал и выталкивал из развалин. Что-то мерзкое и гиблое чувствовалось внутри сруба. Отсюда хотелось уйти! Но куда? Вокруг лишь густой лес. Единственный выход – на мост через поляну… И обратно в город! Но туда совсем не хотелось… Там еще хуже…
Ольга смотрела на качавшийся вдалеке подвесной мост и вдруг почти отчетливо увидела ее… Но теперь она не бежала, а стояла в центре моста прямо над плескавшейся на дне оврага рекой. Каково ей было тогда? В миллион раз хуже, чем Ольге сейчас!
Надо было довести разговор с Максимом до конца. И успокоить его! Иначе что-то может пойти не так…
Подойдя к разбитому и заколоченному окну, Ольга развернулась к следователю лицом.
– Или тебе бы этого хотелось, а, подполковник? – В ее голосе снова появились игривые нотки.
Максим сделал несколько быстрых шагов и схватил ее за плечи.
– Ты… не играй со мной! Слышишь?! – Лебедев начал выходить из себя.