Когда-то я хотел с утра до вечера покорять этот мир и восстанавливать справедливость. Возвращаться домой с закатом, узнавать наше окно среди других даже издалека и видеть там силуэты Хельги и Герды. Открывать дверь и чувствовать аромат кофе, улыбаться этой затаившейся тишине. Хотел снова почувствовать тепло тех объятий, от которых мы никогда не уставали.
Прости. Это всё, что я могу сказать тебе теперь, глядя на отходящий от станции поезд. Всё, что ты можешь сказать мне, оставаясь в прошлом. Может, ты этого не хотела, но иначе нельзя. Прости… Но вместо того, чтобы сказать это слово, так сильно сдавившее грудь, я с невероятным усилием достаю из кармана рубашки паспорт, снимаю с него обложку и смотрю на фотографию – наше общее воспоминание. На ней мы такие счастливые… Почему мы не могли быть такими всегда? Любимыми и беззаботными, как можно дольше. Сейчас ты непозволительно далеко, но душа моя всё ещё тянется к твоей.
Прости. Прошлое должно оставаться позади. Особенно – такое прошлое, как ты.
***
– Привет! – на пороге меня с сияющей улыбкой встретила Ева. Свет включён только на кухне – кажется, Аврора с Гердой спят на втором этаже. – Проходи.
Я устало опустился на стул, тяжело вздохнув. За окном всё ещё царила глубокая ночь, деревья и дома вокруг были всего лишь силуэтами. Мороз неприветливо касался кожи, снег хрустел под ногами, но я всё же сумел добраться до уютного домика Райанов с вокзала, чувствуя, что руки совсем озябли, а на ресницах появился иней.
– Алек, ты…
– Пожалуйста, не называй меня так больше. Никогда, – перебил я её тихо. Ева взволнованно взглянула на меня, но спрашивать об этом не стала. Вместо этого задала другой, не менее страшный вопрос:
– Ты раскрыл дело?
– Да.
– Кто это был? – Ева, не выпуская из рук чашки, любопытно рассматривает меня, будто пытаясь найти ответ в глазах.
– Старшая дочь Аида. Не волнуйся, теперь всё позади. Она получила по заслугам, – хотелось бы и самому верить в это… Но Ева, кажется, поверила. Или ей просто было всё равно.
– Ты ведь пока не уезжаешь? – спрашивает она через несколько минут.
– Честно говоря, не хочется. По крайней мере, в ближайшие несколько дней, – признался я с тоской.
– Можете пока оставаться здесь, мы переезжаем только через три недели. Знаешь, родители Августа решили поселиться недалеко от Питера. А наш с Авророй дом в соседнем городе, так что вы сможете приезжать в гости. Хорошо, что мы все будем рядом! – она искренне улыбается, светясь, словно луч солнца. Так что и я впервые за долгое время смеюсь.
– Да, – соглашаюсь я. – Это замечательно.
Поверьте мне, я всё понимал, всё осознавал – от причин до последствий, но тогда обстоятельства были сильнее. Обстоятельства и люди.
Бессилие ранит куда сильнее собственного поражения. Проигрывая в одиночку, ты знаешь, что отвечаешь лишь за свою судьбу. Но принимая ответственность за чужие жизни, привязываясь к кому-то, понимая на собственном примере, что такое любовь и ненависть, ты чувствуешь, что должен постоять не только за себя.
Понимаешь, чувствуешь, но ничего не можешь сделать. Терпишь поражение по всем статьям. И это самое страшное.
Я допустил это не один раз, но больше такого не повторится. Отныне я смогу постоять за тех, кто мне дорог.
Август однажды сказал мне: «Навсегда ничего не бывает».
– Да, не бывает, – ответил я. – Камень становится пылью. Звёзды гаснут в небе. Даже уран распадается за миллионы лет. И мы тоже… когда-нибудь. Но знаешь, это может продлиться очень долго. Десятки лет. А может, всю нашу жизнь.
Знаю, это тоже не навсегда.
Но я хочу, чтобы моя жизнь и жизнь моих родных была счастливой. Это куда важнее, чем вечность.
Эпилог
Орфей
Восемь лет спустя
– Алекс, я возьму это дело, ладно? – Герда подходит ко мне с папкой в руках, и я киваю, почти не глядя. – Кстати, Аврора пригласила нас на обед. Питер с семьёй тоже будет. Поедем послезавтра? Я уже попросила Вильяма, чтобы он остался в агентстве.
– Поедем, конечно, – ответил я с радостной улыбкой. – Ты идёшь домой?
– Иди без меня, я задержусь, – она как-то хитро улыбается, и я, подмигнув, выхожу на улицу. Свежий летний воздух ударяет в лицо, солнце медленно опускается за здания, вдалеке шумит река, повсюду толпы людей. Вечер пятницы – лучшее время, чтобы прогуляться по улицам родного города. А через несколько минут мне звонит Флёр.
– Извини, телефон в комнате, двойняшки спят, – весело говорит Питер вместо приветствия. – Ты как? Герда уже сказала про ужин в воскресенье?