Я никогда не любил рассказывать что-то важное о себе. О своём детстве, о мыслях, чувствах. Всегда считал, что мой внутренний мир – это то, что следует скрывать до последнего. Да, я – неисправимый романтик, и истории о жизни – часть моей натуры, но не больше и не меньше. Не чувства. Не мысли. И главное – не страхи.
Я боюсь чего-то, как и любой человек, но предпочитаю скрывать это от всех. От себя в том числе.
Но когда боишься смерти, сложно это скрывать. Особенно – когда она настолько близко, что даже дыхание слышно за спиной.
Я медленно шёл домой из больницы, куда меня привезли несколько дней назад с сильными болями в ноге. Сначала я почти не боялся. Думал, что обычное растяжение связок – со мной это бывало много раз. Но когда врач вынес вердикт, потрясший меня, испугался не на шутку. У меня обнаружили остеосаркому, которую практически невозможно вылечить на этой стадии. Остаётся только ампутация. Операция через две недели, если не будет изменений.
Этого я боялся больше, чем Хели. Не операции, нет… Последствий.
– Хельга? – я набрал её номер, когда до дома оставался всего один двор.
– Алек, что-то срочное? Я здесь… занята, – с её стороны была слышна громкая музыка и голоса людей. Я отключил телефон, так ничего и не сказав.
Мне нравится смотреть, как мир спит. Наблюдать с балкона, как далеко внизу пустую улицу перебегает кошка, как медленно катится к пустой остановке полночный автобус. Я люблю этот ночной город именно таким – полным света фонарей и тумана.
Вместо дневных смен в гвардии выбираю ночные, хотя коллеги этого совершенно не понимают. А я просто люблю сырые тропинки, почти безлюдные улицы, преступников, пытающих скрыться в переулках, покрытых тенью. За годы, проведённые в контрабанде, я научился хорошо видеть в темноте и слышать учащённое дыхание людей, отличая его от тысячи других звуков.
Но сейчас я хотел заснуть до утра. Чтобы все события последних дней оказались просто кошмаром… Отключиться всё-таки смог. После долгих размышлений о своей дальнейшей жизни и нескольких таблеток, которые ослабили давящую боль в ноге.
Я проснулся глубокой ночью. В комнате темно, хоть глаз выколи, только узкая полоска света от уличного фонаря пробивается сквозь шторы. Непонятная тревога заставила меня встать и подойти к окну, преодолевая боль. Интуиция обычно не подводит.
Под окном я услышал вскрик, а когда смог разглядеть силуэты людей, бросился вниз по лестнице, не думая ни о чём кроме того, что ждёт меня внизу. И всё же успел прихватить с собой оружие, которое столько раз спасало меня в старые времена.
Встретив Хельгу у самого подъезда и перебросившись с ней парой бессвязных слов, я помчался сквозь рощу, на запад, как можно дальше отсюда.
Я бежал так, словно забыл про всякую боль и тошноту от вчерашних лекарств. Так, словно мои лёгкие не горели, а голова не раскалывалась от боли на части. Эта скорость казалась почти неестественной, пока я рвался через рощу, постоянно оглядываясь на Хельгу, не отстающую от меня ни на шаг. Позади мы слышали крики преследователей, их ругательства, которые не позволяли нам успокоиться ни на секунду.
Мы продолжали бежать, страх и неопределённость подпитывали лихорадочный темп. Что-то говорило мне, что я забыл нечто важное.
Что бы ни произошло перед тем, как мы побежали, я не был уверен ни в чём. Только знал свою цель – отделение, где сейчас дежурит гвардия. Туда мы и направлялись.
Я правда не хотел узнать, что случится, если нас поймают.
– Хельга, не останавливайся! – крикнул на ходу, замедляя шаг и чувствуя, как в колено впивается сотня раскалённых игл. – Беги в отделение. Расскажи дежурным, что произошло, – к моему удивлению, она не стала возражать. А я остановился, держа руку на рукояти пистолета и глядя в ту точку, откуда вот-вот появятся наши преследователи, стараясь не закричать от боли, которая сводила с ума. Вчерашние таблетки не помогли.
Киллеры напали на Хельгу прямо у нашего дома – я сразу понял, что парни искали меня. И это могло означать только одно – Август вернулся на корабль.
Они стреляли без разговоров, в отличие от сестры Хельги, которая любила пугать своих жертв. Киллеры, которые преследовали меня сейчас, должны лишь выстрелить, дождаться смерти, снять на камеру, как доказательство, и получить деньги за выполненный заказ. Они были точны в своих действиях, холодны и беспощадны. Таких многие ценили.
Но недаром я был контрабандистом девять лет.
Да, пусть я не лучший из стрелков, но умею обращаться с оружием. Август бы мной гордился.