Август
– Ты не понимаешь! – в гневе воскликнул я, стоя перед Аполлоном. Он услышал наш с Нарциссой разговор и теперь злился. Правда, причина до сих пор мне не ясна.
– Я? Я не понимаю?! Ты издеваешься надо мной? Мы прошли вместе каждый шаг через этот ужас, и тебе хватает наглости утверждать, что я не понимаю? – Аполлон бешено размахивал руками, глаза – как два костра, лицо побагровело.
– Не каждый шаг, – со спокойной улыбкой парировал я. – Тебя не было со мной, когда я оказался темнице, когда мне некуда было идти в огромном городе. Ты не заступился за капитана перед словами Дриады. Мне перечислять дальше?
– Но почему Нарцисса? Почему ты рассказал ей, а не мне? – Аполлон перестал кричать. Злость уступила место разочарованию. Я покачал головой и пожал плечами.
– Мне показалось, что в этот момент она лучше всех сможет понять меня.
– Неужели? – усмехнулся парень.
– Всё, закрыли эту тему. Зови команду, я расскажу им о задании. Цербера тоже позови, сам иди за штурвал. Ты всё равно уже услышал то, что нужно, – Аполлон покорно кивнул и всё-таки ушёл.
– У тебя всё хорошо? – прошептала Нарцисса мне в спину. Она пришла самой первой. Остальные уже подтягивались.
– Всё хорошо, – повторил я, замерев.
А в следующие полчаса рассказывал команде о нашем задании и всех его подводных камнях, стараясь не скрыть ничего, что могло бы их удивить. Они внимательно слушали, но ничего не говорили. Я не понимал, как они относятся к моему выбору, так что решил спросить прямо.
– Я ещё не взял это задание. Думаю, все понимают, что это опасно для каждого из нас. Так что предпочту спросить сразу… Кто «за»? – в следующий миг моё лицо озарила вполне искренняя и ослепительная улыбка, потому что руки подняли все. Исключений не было. Наверное, на моём лице читалось удивление, потому что заговорила Чародейка – наша корабельная красавица, которая оказалась в команде всего полтора года назад, бежав от прежней жизни:
– Ты когда-то сказал, что никогда не изменишься, поэтому у нас есть выбор. Мы либо с тобой, либо против тебя. Как видишь, все выбирают первое. А приключений, риска и погонь нам очень не хватало.
– Тогда добро пожаловать в Игру, – торжественно объявил я, и тут же набрал номер на телефоне. – Вэлтом? Это Август. Мы в деле.
Орфей
Есть одна странная легенда.
В ночь перед Мабоном по земле тихо-тихо едет чёрная карета. Она бесследно исчезает во мраке ночи, не оставляя следов. О ней знают все жители городов, но наутро никто не может доказать существование этой кареты, предпочитая хранить это в тайне от гвардии.
Я жил в городе, где эту карету видели даже незрячие, а в ночь осеннего равноденствия жители ни при каких обстоятельствах не выходили из дома. Поговаривали, что каждый год именно в эту ночь бесследно исчезает одна юная девушка. И никто не мог противостоять этой силе.
Эта легенда сплетается с другой, не менее страшной, в которую тоже слепо верили в городке, где я родился.
На лугу, недалеко от самого крайнего дома города, каждое полнолуние паслись дикие лошади. От других их отличал белоснежный окрас, золотая грива, голубые глаза, острые клыки и неправильные следы копыт, перевёрнутые так, что казалось, будто лошадь шла в другую сторону. Приручить их могли лишь «отмеченные луной». Некоторые считали, что мустанги эти были потомками дракона, а клыки им нужны были для того, чтобы защищаться от людей и охотиться в особо морозные зимы.
Именно эти лошади движут чёрную карету, проезжающую по городу в ночь перед Мабоном.
Верю ли я в эти легенды? Нет. Только считаю их интересными сказками, которыми взрослые любят пугать юных девушек, чтобы они возвращались вечером домой, и детей, чтобы те не бродили по лугу за городом и не увязли в болоте.
Сейчас меня преследовало кое-что куда ужаснее городских легенд. Страшная реальность.
Я сходил с ума даже во сне.
За все годы, что я провёл с командой, ни разу не был так близко к тюрьме, никогда не попадался гвардейцам… А сейчас жду решения суда, сидя за решёткой круглыми сутками.
Убийство человека и нанесение телесных повреждений другому. И никого не волновало, что и тот, и другой преследовали нас с Хельгой и пытались убить. То, что я являлся гвардейцем, только ухудшало положение.
Я устало зажмурился, закрыл лицо ладонями и привалился к стене, соскользнув на пол и стараясь не обращать внимания на боль, которая круглые сутки меня преследовала с тех пор, как я здесь оказался. Таблетки, которые приносила Хельга, иногда помогали, но, к несчастью, только на несколько часов.