– Но Цербер умер. Мы не смогли его защитить, – прошептала я, не отводя глаз.
– Он знал, что делает, когда вступил в Хель и принёс Клятву. И он сдержал слово. Погиб, как герой – в бою, – Каспер тоже усмирил свой пыл. Тишину нарушал только шум прибоя. Наверное, эти минуты и были временем молчания в память о Цербере.
– Через час мы будем на берегу. Я позвоню нашему заказчику, чтобы приходил за освобождёнными, – сказал Август через некоторое время, уходя к себе. – Недалеко от бухты есть кладбище, – добавил он уже у самой двери. Я почувствовала, как тяжело выдохнул Орфей за моей спиной, и стёрла с лица последние слёзы.
Август
– Привет, – сказал я в трубку, не узнавая своего голоса. С заказчиком уже договорился, бывшие заключённые стояли на палубе, ожидая прихода корабля на берег. С дальней части корабля раздавался стук молотка и скрип пилы – Аполлон с Каспером мастерили гроб для Цербера. Хотелось бы слышать эти звуки, которые уже стали до боли знакомыми, как можно реже…
– Ты не звонил месяцев пять, – ответил на приветствие брат.
– Как твой порок поживает? – проигнорировал я его упрёк, задавая главный вопрос. От болезни – порока сердца – с самого рождения зависит жизнь Питера, и нет ни одного знакомого, который не потрудился бы его об этом спросить. Я боялся превратиться в одного из таких знакомых, которым и поговорить больше не о чём, кроме болезни и здоровья, но после многих месяцев молчания просто не мог оставить без внимания это обстоятельство.
У нас с Питером разные отцы, но мы всё же чем-то похожи, хотя братишка выглядит не старше, чем на двадцать, хотя на деле младше меня всего на три года. Когда мой отец оставил мать после моего рождения, она встретила своего старого друга, который через год стал ей мужем. Мы жили все вместе, а с Питером и вовсе были лучшими друзьями, пока наши пути не разошлись.
– Он-то как раз отлично… – протянул Питер. – Вчера был на обследовании, сделали мониторирование, в остальном всё по-старому. А у тебя что вообще случилось? На Южный Полюс укатил?
– Почему?
– Я откуда знаю? – Питер закашлялся и хрипло задышал. – Всё нормально, – опередил он мой вопрос. – Так что насчёт тебя? Где ты пропадал пять месяцев?
– Имей в виду, ты сам спросил, – усмехнулся я, начиная свою историю. Питер больше слушал, чем говорил, и я почти уверен: дело не в том, что ему безумно интересно, а в том, что самому не о чем рассказывать. Может, он и желал бы приключений, риска и погонь, но слишком боялся. Слишком ценил чужое мнение и слишком привык к своей спокойной жизни. Как я – к своей.
– Интересная сказка. Кто автор? – насмешливо спросил Питер, когда я замолчал.
– Жизнь, – тем же тоном обронил я. – И я не знаю, что делать.
– У тебя через полчаса встреча с заказчиком. Поздновато ты задумался о смысле жизни.
– Ты знаешь, кем был мой отец? – спросил я, не обращая внимания на иронию брата.
– Знаю, конечно. Известным контрабандистом и капитаном команды «Хель». Я память не потерял, знаешь ли, в отличие от способности догнать тебя и треснуть хорошенько за глупые вопросы.
– Мне сказали, что он погиб, спасая свою команду. Но так ли это было на самом деле? – Питер ждал ответа на мой собственный вопрос, но я молчал.
– Ну, и? – нетерпеливо поторопил меня он. – Я жду продолжения. Что на самом деле-то?
– Я не знаю, – признался я. – Вообще отца помню очень плохо. А спустя несколько дней после его смерти я получил письмо, которое он написал, когда понял, что скоро погибнет.
– Ты мне такого не рассказывал, – обиженно сказал Питер. – И что в том письме было? Отец завещал тебе свой корабль и назначал руководителем групировки?
– Знаешь же, что я всего этого добился сам, – раздражённо ответил я. – Он рассказал, что ему поступила угроза, пришлось уехать вместе с командой навсегда, чтобы не подвергать опасности нас с мамой. Но также написал, что совсем не боится, потому что прожил жизнь хоть и короткую, но счастливую. Надеется, что и я выберу правильную дорогу. Я сделал это. Продолжил судьбу отца, – я умолк, но в трубке слышал лишь дыхание Питера.
– Ты думаешь, что поступил неправильно, выбрав этот путь? – уточнил он.