«Так-так, Иннокентий Глебович! От этологии, стало быть, к этнографии! А как же два твоих симпатичных, у Евросоюза костью застрявших в горле заводика, — почти восхищаясь словесной эквилибристикой собеседника, думал Сергей: — А возможно, не два? Возможно — поболее?»
(Полукустарное производство низкосортного героина было налажено у «степняков» без малого уже четыре года. С этого, собственно, и началось Дикое Поле. Европа сразу забеспокоилась, сразу обратилась к Москве. Но что Москва — после Референдума оставшаяся почти без армии — могла поделать с многочисленными «Суверенными Субъектами Федерации»? Извинилась перед Европой, пальчиком погрозила обособившимся шалунишкам — и всё. Новая волна гнева поднялась месяцев пять назад: когда вдруг на европейские чёрные рынки героин покатил валом — особенный, невероятно высококачественный.)
— Теперь давайте рассмотрим стаю. Или (поскольку мы уже перешли к человеку) племя, — уже немного назойливо, уже раздражая, вещал Иннокентий Глебович. — Казалось бы, племя — всего лишь объединение нескольких родов, и основания для увеличения межличностного напряжения будто бы нет. Но! С одной стороны — на внешнем уровне — чем группа многочисленнее, тем она сильнее. С другой — на внутреннем уровне — чрезвычайно усложнившаяся иерархия, жёсткость (и в то же время запутанность!) брачно-семейных связей — давление на личность делается почти невыносимым. И как ни выгодно объединяться, я полагаю, — ага, вот мы и приблизились к сути! — догадался Сергей, — что эфемерный союз племён — максимально на что (без вмешательства внешних факторов) способен человек. Итак: в естественном состоянии предельным достаточно устойчивым образованием является племя. Но ведь, Сергей Геннадьевич, обратите внимание, объединяться-то в самом деле выгодно. И?
Дальше Сергею пришлось выслушать пространную лекцию о винограде и вине, соме, ячмене, пиве, мёде, спорынье, мухоморах, коке, табаке, пейотле, конопле, мандрагоре, маке, опиуме и о многом другом, что, по мнению Иннокентия Глебовича, периодически снимая внутреннее напряжение индивидуума, лежало в основе всякой цивилизации. Являлось теми, посланными — свыше? из бездны? — скрепами, которые непрочные союзы племён смогли соединить в устойчивые государственные образования.
«И кто же, Батька, ты есть?», — вот так, шуткой, Сергей старался защитить свой мозг от изощрённой диалектики Иннокентия Глебовича. «С одной стороны, с другой стороны — «единство и борьба противоположностей», «отрицание отрицания» — выискался на мою голову гегельянец грёбаный! А что, Иннокентий Глебович, если у меня сейчас «количество перейдёт в качество» и я эдаким изящным хуком справа засвечу тебе под глазом фонарь? Или — попросту — дам в морду?»
Скоморошничание, плоские, сомнительного свойства, шуточки — защита, конечно, слабая, но всё же лучше, чем никакой. Сергею удалось-таки соорудить заборчик и оградить свой разум от ядовитых стрел чужой, беспощадной логики. И заключительный выпад Иннокентия Глебовича не застал его врасплох.
— Так что, Сергей Геннадьевич, Европа стоит на пороге новой революции. Когда я говорю: «Европа» — то, вы понимаете, подразумеваю всю западную цивилизацию. И Северную Америку, и Австралию, и даже Японию.
Сергей, защищаясь, мысленно иронизировал: «Этология, этнография, история, токсикология, а теперь уже и до футурологии дошёл черёд! Да Батьку Дикое Поле обрело себе жутко разностороннего! Нового, можно сказать, Ришелье!»
— Компьютеры, Интернет — давно уже говорят о каком-то фантастическом психотронном оружии, якобы разрабатываемом в страшно секретных лабораториях, и не видят, что вот оно: в свободной продаже, навалом, дёшево. Вставишь дискету — и, пожалуйста, ты в виртуальном мире: виртуальные знакомства, виртуальная любовь, виртуальный секс. А главное: виртуальная активность — приключения, погони, драки, перестрелки, войны. Виртуальные подвиги и злодейства. Включаешь компьютер: и ты не просто герой — ты Бог. Творящий и разрушающий миры. Вы можете сказать: ну и что? Ведь это же всё на экране, всё виртуально — чем бы дитя ни тешилось… Нет, Сергей Геннадьевич — это наркотик почище, чем ЛСД или героин. Недаром же, вслед за Голландией, и Швеция, и Дания, и Люксембург, и Греция разрешили у себя легальную — неважно, что пока подконтрольную — продажу почти всех, считающихся «естественными», наркотиков. На очереди — Германия. А там и Англия с Францией никуда не денутся. Разрешат. Хоть и «гниют», а понимают: клин вышибают клином.
— Иннокентий Глебович, а вы не боитесь, что когда эти «вечно гниющие», — вяло, по долгу службы, попытался сострить Сергей, — легализуют у себя торговлю наркотиками, то ваш героин катастрофически упадёт в цене?