— Иркат, ни ты, ни я убивать Дмитрия не будем — договорились? — не собираясь юному дикарю читать лекцию о правах человека вообще и о праве на жизнь в частности, Ольга решила обратиться к более древним понятиям власти и долга. — Поклянись мне, что без моего разрешения ты не убьёшь никакого человека — даже врага?
— А мм-меня? — запнувшись от страха протелепатировал Змей, — Олечка, скажи этому ужасному мальчику, что хоть я и не человек, но меня тоже нельзя убивать!
Разъяснив Иркату, что Змей тоже неприкосновенен, Ольга собралась заступиться за Шарика, но допотопный зверь её опередил, глянув на юного дикаря весьма выразительным взглядом: мол, не вздумай меня задирать, целее будешь. И женщине пришлось успокаивать уже Ирката, только сейчас заметившего огромного хищника в глубине просторной кабины.
(Иркат, не бойся, Шарик хоть и очень большой и внешне страшный, но в сущности — добрейшее существо. А что глянул на тебя так свирепо — это он пошутил. Ну, и немножечко попугал — чтобы ты, значит, не обижал Змеюшу.)
Уладив инцидент с попыткой убийства Дмитрия, Ольга, обмирая от страха, что с перемещением Ирката в другой инвариантный континуум разорвалась связь со Светой, попробовала послать жене Сергея телепатический сигнал — слава Богу, сигнал прошёл. Света отозвалась новым, менее паническим призывом о помощи, сообщив, что хотя ей и угрожают пытками и казнью, но, скорее всего, дело ограничится психбольницей, причём — московской: ибо её уникальный шизоидный бред своими логичностью, полнотой и последовательность привёл в восторг случайно оказавшееся в Ростове столичное психиатрическое светило.
Сам удивлённый своим дерзким поведением в фантастическом мире женщины, которая не женщина, Иркат себя успокоил тем, что его ведёт живущий в нём Дух Великого вождя, и, значит — так надо. Он идёт верной дорогой. Тем более, что Богиня нисколько не рассердилась, а напротив, связав его клятвой, признала своим слугой. Пусть пока самым меньшим из слуг, но ведь дело не в этом — со временем он возвысится. А главное, вернувшись в свой мир, займёт достойное место: станет не просто Великим Вождём, а Единоличным Правителем Речных Людей и сможет диктовать свою волю, сделав её законом. Конечно, не без ограничений, он не дурак, чтобы грубо попирать обычаи, но взять в жёны Лигайду, девушку из своего брачного клана, на это у него достанет власти.
«А ведь Иркат собрался убить его раньше, ещё в своём людоедском мире, — догадался Ушаков, мало-мальски придя в себя, — и убил бы, не случись этого нового грёбаного перемещения. Повезло — ничего не скажешь! Если не считать того, что его здесь чуть не сожрали жуткие монстры, всё остальное — в масть. Появилась надежда выбраться из этого сучьего прошлого! А ведь думал — с концами. Надо же — выйти на самого шефа! Который — вернее, которая! — затеяла и ведёт всю эту игру с кошмарными перемещениями. Ну, кто бы мог подумать: по виду обыкновенная баба, а имеет такую силу! Похоже, прав сука Иркат: она не баба — богиня! И её кореша — тоже не из простых. Не говоря о полутораметровой говорящей ящерице и притаившемся в углу кабины страшном чудовище, те, которые вроде бы люди — не совсем люди. Кроме — Юрки Меньшикова: конечно, если это действительно Маркиз, а не его призрак. Ведь Юрку после неудавшегося покушения почти наверняка должны были шлёпнуть… ну, и чёрт с ним! Призрак он или живой Маркиз, когда имеешь дело с богиней — без разницы. Главное, упросить бабу, которая не баба, не возвращать его к дикарям, а переместить в свой мир — куда угодно: хоть в лапы к ментам, хоть на зону, но только не к людоедам. Она, вроде, добрая — запретила Иркату убивать его… ишь, маленький гадёныш! Окончательно переметнулся к Шамилю! Но это — ладно! Чуть было не пришил его, Димку… и ведь пришил бы… если бы эта супербаба в последний момент не утащила юного людоедика в свой мир… интересно, зачем ей понадобился этот чертёнок?»
И словно бы в ответ размышлениям Ушакова, укрепляя его надежду на возвращение в свой мир, Ольга обратилась к нему с вопросом:
— Дмитрий, скажите, когда вы переместились в прошлое, вам не показалось, что это не совсем настоящее прошлое?
— Как это — показалось? — растерялся Упырь. — Когда мы очнулись, после того как нас шандарахнуло розовым адским огнём — кругом голые мальчишки с луками и копьями. И среди них, — кивок в сторону Ирката, — вот этот «герой», который чуть не убил меня сейчас. А тогда он вообще — был у них главным. И представляешь, Ольга, — Ушаков почувствовал, что при обращении к суперженщине ему не стоило называть её богиней, — эти юные людоеды захватили и сожрали живьём нашего человека! А ты говоришь: «не настоящее прошлое»… если бы! Мы у них уже больше четырёх месяцев — натуральные дикари! И они, и все их соседи!