Принесли ужин — комок перловки с кружкой кипятка и пайкой хлеба — и проголодавшаяся Светлана, отложив гадания о своей участи до следующего допроса, до испытания её на «детекторе лжи», съела всё до крошки: тюрьма научит калачики есть.
После скудной трапезы, почувствовав, что её клонит в сон, женщина впервые за время заточения разобрала постель и, сняв платье, колготки и лифчик, нырнула под одеяло — чем вызвала досаду у следователя Иванова: надо же, какие крепкие нервы! Эта сумасшедшая шпионка ведёт себя так, будто она не в застенках МГБ, а у себя дома! Ничего не стесняется, никого не боится — нет, одним психическим давлением эту бесстыжую тварь не проймёшь. Чёрт, если бы не её беременность…
Проснувшись, Света даже приблизительно не могла сказать, сколько она спала — время здесь не просто остановилось, а растворилось в багровом сумраке и чуть слышных стенаниях — и посему, умывшись, одевшись и прибрав постель, в ожидании то ли завтрака, то ли допроса устроилась на стуле с самым независимым видом: пусть надзиратели думают, что она всем довольна, никуда не спешит, ничего не хочет.
На завтрак узнице принесли уже не перловку, а макароны с подобием котлетки — слепленной чёрт те из чего, но с мясным привкусом и следами жира. А также: кружку подкрашенного и подслащённого кипятка и ломоть хлеба с маленьким кубиком слегка прогоркшего сливочного масла — ишь ты, какие заботливые! Питают тело — прежде чем начать его рвать, прижигать и плющить!
Поймав себя на мысли о предстоящих пытках, Света поняла, что кровавое освещение и инфернальная «музыка» сделали своё дело: ещё несколько дней строгой изоляции в этой камере и она поплывёт — начнёт возводить ни себя напраслину, лишь бы вырваться из адского узилища. На что наверняка очень рассчитывает Иван Иванович… а вот дудки этому вежливому садисту — Ольга выручит её прежде, чем запросит пощады измученная душа!
Взбодрив себя надеждой на помощь могущественной подруги, Света предстала перед следовательскими очами столь же независимой и беспечной, как в прошлый раз, давая понять Ивану Ивановичу, что на неё нисколько не действуют ни тусклый кровавый свет, ни загробный зубовный скрежет.
На этот раз железный вращающийся стул был установлен возле длинного стола с громоздкой аппаратурой, как поняла Светлана — «детектором лжи» или, по-местному, «Правдоискателем». Иван Иванович тоже сидел за этим столом, а его место слева от входа занимал грузный седой человек в очках и свободно накинутом поверх тёмно-синего костюма белом халате — стало быть, ещё один доктор.
Закрепив на теле Светланы множество контактов, помощник Ивана Ивановича вернулся за стол и стал молча колдовать у приборов, переключая тумблеры, переводя рычажки, поворачивая ручки — настроив аппаратуру, он коротко произнёс: готово. И сразу же следователь обратился к женщине:
— Светлана Владимировна, сейчас я вам задам несколько вопросов, на которые вы дадите сначала ложные, а затем правильные ответы. Итак, приступим. Как вас зовут?
— Ольга.
— Что вы ели сегодня на завтрак?
— Ананасы в шампанском.
— Имя Генерального Секретаря КПСС?
— Иван Иванович.
— Дважды два?
— Десять.
Когда на те же вопросы Света стала давать правильные ответы, то с именем Генерального Секретаря вышла заминка: ответив честно, «не знаю», женщина встретила укоряющий взгляд полковника: мол, в здравом она уме или сумасшедшая, но не может не знать имени Вождя, а поскольку стрелки показали, что Света не врёт, то…
Затруднение разрешил пересевший за длинный стол человек в белом халате:
— Полковник, давайте не будем отвлекаться. Испытуемая говорит правду, а почему она не знает имени Генерального Секретаря, надеюсь, выяснится в ходе исследования. Предлагаю перейти к сути дела. По-моему, лучше начать с того, что мы можем легко проверить.
— Да, конечно, — согласился Иван Иванович и обратился к Свете:
— место вашего рождения?
— Город Усть-Донецк ростовской области.
— Где и когда вам выдали паспорт на имя гражданки Мармоновой?