Строго говоря, кроме Лигайды полагалось принести в жертву ещё одну девушку — вместе с Иркатом в Страну Вечной Зимы забрав Упыря, боги недвусмысленно дали понять, что чужеземный колдун не меньший грешник, чем нечестивый юнец — однако прошедшей весной, как нарочно, в клане Аиста созрело мало невест для молодых воинов клана Ворона, и Мудрая Седая Мать спросила у Шамиля, не согласится ли его товарищ Димка удовлетвориться девчонкой, не достигшей брачного возраста? Мол, она понимает, это не равноценная замена, и рассерженная Бранка вполне может задержать Упыря в своей суровой обители до следующей весны, но ведь, в конце концов, мёртвым спешить некуда — не правда ли? Зато до следующего летнего солнцестояния они для пропитания Димки в Стране Вечной Зимы будут каждую луну отсылать по младенцу. А если товарищ Шамиля вместо драгоценной человеческой крови согласится удовлетвориться звериной, тогда — вообще! Всё то время, на которое Упырь задержится в Стране Вечной Зимы, каждые семь дней Речные Люди будут отсылать ему по косуле, антилопе, а то и оленю. Да, предлагая столь кощунственную замену, она может навлечь на себя справедливый гнев Великого Воина и Могучего Колдуна, но пусть он простит глупую старую женщину, если, не зная чужеземных обычаев, она нечаянно оскорбила его Верховного Бога Аллаха. Но ведь Шамиль и его товарищи сами постоянно говорят Речным Людям, что их Бог Аллах по своей непостижимой сути не пьёт человеческой крови, так что…
Обрадованный лишним поводом для пропаганды антилюдоедских взглядов, Шамиль поспешил заверить Мудрую Седую Мать, что Димке для пропитания в Стране Вечной Зимы будет за глаза по одной косуле в луну. И, конечно, ни капли человеческой крови — ни младенческой, ни девчушки-подростка. Ибо их Бог Аллах строго-настрого запрещает какие бы то ни было человеческие жертвоприношения. Более того, если в искупление грехов Ирката Речные Люди вместо Лигайды принесут в жертву пять, шесть оленей, то он, Шамиль, подарит им свой волшебный нож. Ведь, теперь уже нет смысла скрывать сексуальные пристрастия честолюбивого юноши…
…в свете антилюдоедской пропаганды благочестивому горцу потребовалось оболгать себя в тяжком грехе, и Шамиль, не задумываясь, соврал:
— Иркат часто подставлял свою аржу моему инхаму. Значит, по вашим обычаям, он был мне как бы и женой, и сыном. Так что его грех — мой грех… и если вместо того, чтобы принести Лигайду в жертву, вы отдадите её мне в жёны, то я дам за девушку два ножа и светящуюся волшебную палочку.
В ответ на это неожиданное предложение Мудрая Седая Мать сказала, что в таком важном деле ей надо посоветоваться с Заклинателем Мёртвых, поскольку Речные Люди приняли Шамиля и всех его товарищей в клан Аиста, а Лигайда принадлежит к той же брачной группе. С другой стороны, хоть чужеземные колдуны после обряда Приобщения сделались полноправными воинами их народа, но всё-таки они не совсем Речные Люди, и если хорошенько подумать…
По алчному блеску в глазах Мудрой Седой Матери Шамиль понял, что думать она будет не слишком долго — два стальных ножа и фонарик наверняка заставят Речных Людей поступиться некоторыми принципами.
Занятый разговором с главной колдуньей приютивших их людоедов, горец не заметил, что, когда он возвёл на себя поклёп, будто имел любовную связь с Иркатом, вертящийся неподалёку Бейсар посмотрел на него сначала с удивлением, а затем — с откровенным, хотя пока ещё робким обожанием. Прояснились вот уже несколько дней заплаканные из-за потери товарища-мужа глаза юноши, и, прежде чем удалиться, душка-Бейсар, перехватив случайно брошенный на него взгляд Шамиля, кокетливо вильнул аржей.
Горец не знал, что главным препятствием в осуществлении его намерения жениться на Лигайде являлась не их принадлежность к одному брачному клану — нет, желание Шамиля обладать женщиной единолично, что вопиющим образом противоречило нравственным нормам Речных Людей. Принадлежность к одной брачной группе было сравнительно нетрудно обойти: стоило клану Ворона удочерить Лигайду, как девушка тут же становилась невестой для мужчин клана Аиста — подобная практика, хотя и нечасто, существовала у Речных Людей, например, в том случае, когда один из кланов испытывал недостаток в невестах, а в другом они оказывались в избытке. Однако посягнуть на священный древний обычай группового брака было почти немыслимо: ведь если каждый мужчина захочет безраздельно обладать определённой женщиной — начнутся такие свары, пойдёт такая резня, что ни Увар, ни Айя не уберегут от гибели Речных Людей! Если совместное обладание женщинами соединяет мужчин семейными узами, делая их отцами всех детей своей брачной группы, то единоличное обладание неизбежно разорвёт священные узы, и каждая обособившаяся пара, воспитывая только своих детей, станет преследовать исключительно эгоистические интересы, мало заботясь о всеобщем благе.