В ответ на это заявление, Ольга с уважением посмотрела на полковника и произнесла с большой теплотой:
— Понимаю и одобряю ваш выбор, Иннокентий Глебович, но всё-таки не считаю его окончательным решением. Окончательного решения я жду от вас через год. Да, я знаю, свой выбор вы уже сделали, и «зарезервированный» год — формальность, и тем не менее…
— …и тем не менее, Оля, благодарю за заботу, но не принимаю твоего «резерва»! — не дождавшись окончания фразы, словно спеша сжечь за собой мосты, возразил Горчаков, — моя душа мне сказала…
…снаружи палатки раздался испуганный вопль часового, затем — автоматная очередь, которую оборвал жуткий чавкающий шлепок.
Иннокентий Глебович не растерялся: мгновенно выдвинув ящик стола, он достал из него два пистолета, один бросил Сергею, а другой наставил на то место в брезентовом полотне, из-за которого донеслись угрожающие звуки. Бывший десантник Сергей Голышев если и отстал от полковника, то не больше, чем на четверть секунды — когда раздался противный скрип разрываемой такни и в огромную прореху просунулась ужасающая голова монстра, два пистолетных дула смотрели в морду чудовища. Безоружный Иван Адамович схватил стул, занёс его над головой и, заслоняя жену, встал навстречу гигантской зубатой «лягушке».
Никто из мужчин не заметил, как от внутреннего напряжения побледнела Ольга: её метасознание с помощью Большого Облака мучительно пыталось реализовать Принцип «всё и существующее и несуществующее не существует» — тщетно: защищающее чудовище невероятно мощное психофизическое поле неизвестной природы успешно противилось реализации данного Принципа. Хуже того, это поле до такой степени блокировало Ольгины телекинетические способности, что женщина не могла не только совершить самую минимальную телепортацию, но даже, спасаясь от когтей и зубов монстра, на несколько метров поднять над землёй себя и своих друзей.
Между тем, кошмарное чудо-юдо уже наполовину просунулось в разрыв ткани и, готовясь к смертельному прыжку, присело на задние лапы — загрохотали пистолеты в руках Сергея и полковника Горчакова, Иван Адамович метнул стул в морду монстра, увы: ни пули, ни стул не остановили чудовище, пронзительно взвизгнув, оно прыгнуло на беззащитных людей.
Ольга нашла спасение в последнюю тысячную долю секунды: между хищником и его жертвами «материализовался» «Уазик» — одиннадцатимерный гамма-симбиот. Отбросив назад монстра, защитное силовое поле трансформированного автомобиля образовало спасительную оболочку вокруг Ольги, Ивана Адамовича, Сергея и полковника Горчакова — разъярённое чудовище, раз за разом бросаясь на неожиданно возникшее препятствие, тщетно пыталось преодолеть этот барьер.
Ни спаситель «Уазик», ни постепенно приходящие в себя люди сразу не заметили, что за пределами силового поля остался Шарик — ведомый древними инстинктами доисторический зверь ускользнул из кузова автомобиля за мгновение до того, как защитная оболочка сомкнулась в непроницаемый сфероид.
К визгу и верещанию гигантской «лягушки» вдруг присоединился громоподобный рёв самого крупного из когда-либо живших на Земле млекопитающих хищников — окончательно обрушив палатку на защитный кокон автомобиля, по земле покатился клубок яростно рвущих друг друга могучих тел.
Из-за летящих во все стороны клочьев брезента было нелегко следить за битвой титанов — Юрий Меньшиков, успевший изготовить к стрельбе имевшийся в «Уазике» крупнокалиберный пулемёт, даже не помышлял о том, чтобы открыть огонь: сцепившиеся в смертельном поединке звери составляли одно целое, и было невозможно, поразив «лягушку», не поразить Шарика.
(Впрочем, находясь внутри силового кокона, без содействия «Уазика» было невозможно поразить пулями никого находящегося снаружи, но Юрий об этом то ли забыл, то ли вообще не думал.)
Упиваясь битвой, Шарик увёртывался от ударов вооруженных огромными когтями могучих задних лап чудовищной «лягушки» и не замечал многочисленных рваных ран, которые ему наносил монстр острыми треугольными зубами. Да, эти раны не были особенно глубокими, но из них обильно лилась кровь, и Зверь слабел. Двенадцать часов назад, глядя на чудовищ из кузова висящего над землёй «Уазика» и оценивая свои шансы в гипотетической схватке с ними, Шарик совершенно не учёл крепость живой брони, которую представляла покрытая чешуёй шкура свирепых гадов — клыки и когти Andrewsarchus,а не могли ни прокусить, ни разорвать её. Также ни к чему не приводили попытки сломать позвоночник монстра, заключив его в смертельные объятья могучих передних лап: во-первых, когти Шарика соскальзывали с чешуйчатой шкуры гада, а во вторых, этот выкормыш бездны имел невероятно прочный костяк. Так что, будь Шарик всего лишь крупнейшим хищником третичного периода, он скоро бы из-за потери крови лишился сил и сделался лёгкой добычей почти неуязвимого монстра. По счастью, после двадцати, тридцати секунд титанической битвы, угас голос древних инстинктов и заговорил коллективный разум Взыи — невероятным усилием Шарику удалось оторваться от чудовища и отскочить на несколько метров в сторону.