Между тем, вернулся отлучившийся на минуту высокий юноша и протянул Свете большой бумажный стакан с розоватой шипящей жидкостью:
— Вот, выпейте, пожалуйста — тонизирующий клюквенный морс, только не спешите, он очень холодный.
Поблагодарив, Светлана сделала небольшой глоток — действительно: холодный и очень вкусный! А отпив около трети стакана, она почувствовала: и очень бодрящий — рассеялась муть перед глазами, прошла тошнота, по всему телу разлились ощущения здоровья и силы. Более того, на сердце у Светы сделалось до того легко, что она на миг усомнилась: а не входит ли в состав этого морса какой-нибудь лёгкий наркотик? Но от всей троицы её юных доброхотов веяло такой честностью, таким искренним простодушием, что женщина устыдилась своих подозрений: да эти дети если и знают что-нибудь о наркотиках, то наверняка только из книг. И потом: Юра отсутствовал не дольше двух, трёх минут — за это время он мог лишь выйти за арку или заскочить в свой подъезд. И очень сомнительно, чтобы в ближайшем киоске продавался морс, содержащий наркотик. Вздор! Обыкновенный тонизирующий напиток! Правда — удивительно вкусный. А волшебные ощущения радости, лёгкости и спокойствия — частично из-за того, что она вырвалась из кошмарного застенка, в последний миг чудом избежав смерти, но главным образом: от встречи с удивительными молодыми людьми. Да если большинство здешних юношей и девушек хоть немного похожи на эту троицу — она воистину попала в настоящую Святую Русь! Ту, о которой, стыдясь неправедности своего житья и временами ужасаясь рекам проливаемой ими крови, столетиями мучительно грезили и крестьяне, и господа. Да… но возможна ли хотя бы в одном из миллиона инвариантных миров такая сказочная Россия?
И когда Светлану наконец нашёл Ольгин телепатический сигнал, неудивительно, что в ответ она послала восторженный отзыв о том мире, в который ей посчастливилось попасть. И ничего, что сигнал Света приняла всего через десять минут после «материализации» в волшебном континууме — дабы оценить доброту этого мира, женщине вполне хватило недолгого знакомства с тремя юными аборигенами.
Допив морс, Света почувствовала себя настолько хорошо, что смогла заговорить с выручившими её молодыми людьми:
— Большое, спасибо! Мне действительно вдруг стало плохо, и вы мне здорово помогли — сейчас я уже в норме. Ах, да, — Света обернулась к девушке, — меня зовут Светлана Владимировна. А вас?
— Маша Иртенева, — отрекомендовалась красиво, хотя и непривычно одетая стройная, удивительно симпатичная девушка-подросток. — А это, — Маша указала на вдруг смутившихся юношей, — мои друзья: Юра Шабанов и Петя Котляр. Простите, пожалуйста, — вновь мило извинилась девушка, — а вам действительно стало лучше? А то, знаете, в вашем положении… в случай чего, вы не стесняйтесь, мы искатели четвёртой ступени и умеем оказывать первую помощь. В том числе — и акушерскую. Хотя, конечно, родов мне принимать ещё не доводилось, но, думаю, при нужде — справлюсь. Вообще-то, через пять минут приедет мотор Службы Милосердия… Правда, Петя? — совсем ещё по-детски перебив себя, — Маша обратилась к вихрастому рыжеволосому пареньку.
— Обещали в течение десяти, пятнадцати минут. Значит, здесь их авто будет, — посмотрев на часы, рассудительно отозвался Петя Котляр, — минут через пять-десять.
— Извините, Светлана Владимировна, это, наверно, ваша сумочка? — вдруг спросил Юра Шабанов, протягивая женщине её злосчастную сумочку. — Пошёл выбросить стакан, а она лежит рядом с урной, шагах в десяти отсюда, я и подумал — ваша…
Вздрогнув от мучительных воспоминаний, Светлана в первый момент захотела откреститься от злополучной сумочки с компрометирующими её «антисоветским» паспортом и фантастическими дензнаками, но передумала, почувствовав, что в этом мире можно и нужно говорить правду, что ложь взрослого человека здесь попросту сочтут дефектом психики — эдаким рудиментом инфантилизма.
— Да, Юра, моя. Спасибо, что нашёл — я, честно, когда мне стало нехорошо, напрочь о ней забыла.
Отвечая юноше, Светлана не заметила, как из-под проходной арки бесшумно выкатился жёлтый фургон и обратила на него внимание только тогда, когда автомобиль непривычного вида остановился в трёх шагах от занимаемой ею скамейки. Открылась дверца — к женщине подошёл немолодой мужчина в накрахмаленном до хруста белом халате. Его глубоко посаженные карие глаза пронзительно смотрели из-под густых бровей, между тем как под щёткой седых усов таилась приветливая улыбка.