— Э-э, Толян, — подал голос, молчавший минут уже, наверное, десять, Чернышёв, — если бы он хотел нас гробануть — давно бы сделал. Помнишь, как позавчера раздолбал Груздя? Нет, я думаю, он собирается взять нас за жопу — и к Батьке. Патруль, бля!
— Вот, вот. А Батька — к стенке. Учти, Чёрный, — всех. Не посмотрит, что ты бывший мусор. Ведь пока этот раздолбай позавчера выкидывал свои фокусы с огнём, ещё одна сука — помнишь? — била по нам сверху из «Калашникова». Значит — их двое. Нам никакой веры не будет.
— Уймись, Копчёный. Думаешь, сам не понимаю? Что если я из ментов — так первого к стенке? Тебя — следом. И Воробья — о его особенной «любви» к бабам слухи давно уже по степи гуляют. Из нас если кто и уцелеет, то это Бублик. Велит Иннокентий Глебович дать по его жирной жопе плетей эдак с двести, а после сошлёт на мак. Чтобы, значит, перевоспитывался. Нет, Копчёный, сдаваться нам нельзя. Я почему посоветовал остановить? Видел ведь, что всё равно не уйдём, а Воробей — почти на двухстах километрах — обязательно нас гробанёт. И скоро. Не справится. А теперь — когда мы стоим — этим, с «козлика», повязать нас будет не просто. Я сейчас с пулемётом спрячусь за «джипом», а ты попробуй договориться. Только учти: Ольга — наша последняя надежда. Если отдавать её — то за все их гранатомёты. За все, Толян. Если у этого спецназовца даже один останется — нам п…ц. И ещё: больше, чем на полчаса переговоры им не давать затягивать. Свяжутся с Батькой — и тоже п…ц.
Загнанный «джип» остановился — выдохся наконец-то. Сергей, высмотрев подходящую неровность почвы, поставил «Уазик» так, чтобы, сохранив Ивану Адамовичу сектор обстрела, оказаться неуязвимым для гранатомёта. Укрывшись, лейтенант — с биноклем и автоматом — вышел на маленький пригорок и сквозь шестнадцатикратно увеличивающие стёкла посмотрел на противника. Подле «джипа» под импровизированным белым флагом стояли трое: толстомордый грузный детина, сухой, плотный среднего роста тип и женщина — Ольга. Сухой (Сергей определил в нём предводителя) размахивал привязанным к палке чем-то белым — то ли спортивной майкой, то ли женской ночной рубашкой. Лейтенант подал обычный в таких случаях знак — короткая очередь вверх — и демонстративно закинул автомат на плечо. Предводитель отделился от группы и зашагал по сизовато-рыжей августовской степи. По мере его приближения Сергей машинально отмечал всё новые подробности в лице и фигуре идущего на встречу. Во-первых, цвет кожи: коричневато-золотистый на лбу и щеках и слегка лиловеющий в подглазьях, на носу и на подбородке — цвет только что вынутого из коптильни чебака. Людоедский взгляд немигающих рыбьих глаз. Ядовитая ухмылка в правом углу перекошенного тонкогубого рта. Диковинная помесь судака и гадюки — в целом. Короче — отморозок. Настолько типичный, что в дешёвых боевиках сниматься бы мог без грима. И, конечно, когда этот, представившийся Анатолием, тип предложил обменять Ольгу на все имеющиеся у них гранатомёты, две канистры бензина и пятьсот долларов наличными, Сергей крепко задумался. Он понимал: без гранатомётов эти подонки женщину им не уступят — боятся, знают, что без заложницы им конец. Но отдавать негодяям шесть отличных гранатомётов?.. Сергей, торгуясь, лихорадочно искал выход из этой патовой ситуации — и, наконец, нашёл:
— Анатолий, гранатомётов я тебе отдать не могу. Понимаю, ты мне не доверяешь, думаешь, что без заложницы я тебя и твоих ребят мигом сожгу. Но я же — патруль. Хочешь верь, хочешь не верь, но пока вы не начнёте стрелять, мы тоже не откроем огня. Вспомни, я же не знал, что у тебя баба и мог бы уже сто раз, если бы захотел, вас отправить к чертям собачьим. И, поверь, если захочу, то и гранатомёты тебе не помогут — у меня же скорость и пулемётчик классный! Вот тебе моё последнее слово: триста баксов, канистра бензина и пять литров спирта, а гранатомёты — чёрт с ними! — давай мы их сейчас с тобой расстреляем. Выпустим все заряды в степь — и п…ц!
И как ни хотелось Копчёному заполучить гранатомёты, он тоже понимал: Сергей ему их не отдаст. Поэтому, поторговавшись ещё немного, принял неожиданное предложение Сергея: — Пять, говоришь, литров спирта? Лады! И х… с ними, с гранатомётами! Устроим сейчас салют! Только — учти! — я сам осмотрю твой «козлик».
После того, как шесть гранат по крутой дуге улетели в степь и ухнули, Копчёный отправился восвояси. Сергей, не желавший хоть сколько-то сверх необходимого быть рядом с бандитом, немного выждал и с канистрой бензина и большой пластиковой бутылью со спиртом двинулся к месту передачи заложницы — примерно на полпути между «Уазиком» и «Фордом». Ольгу привёл Бублик и, развязав ей руки, забрал деньги, бензин и спирт — обмен состоялся.