Стоило Светиным мыслям вернуться с небес на землю, и её энтузиазм значительно поубавился:
— Не знаю… Сергей, бандиты — это по твоей части. Это надо решать не нам, женщинам, а вам с Иваном Адамовичем.
— Правильно, Светочка, — согласившись с женщиной, Сергей тем не менее задал уточняющий вопрос, — с бандитами должны разбираться мужчины. А пришельцев ты, значит, считаешь, можно не опасаться? Ну, а чего-нибудь вроде нашего утреннего невероятного перемещения — как? Если у них что-то не так сработает и мы — действительно! — ахнем не на триста километров, а на триста световых лет?
Света задумалась: «Конечно, сознательно эти существа вреда нам не причинят… Но ведь — они другие… И если нас нечаянно затянет в туннель… Хотя… Нет! Не затянет! Они — разумные! Нас дураков сумеют оградить от беды. А то, что случилось утром, то — исключение. Редчайший для них «прокол». Однако… если случилось раз…»
— Сергей, за 100 процентов безопасности я бы не поручилась, но за 99 — ручаюсь. Они же — в отличие от нас — разумные по-настоящему.
Света не сказала бы, откуда у неё такая уверенность в разумности увиденных ею сквозь окно в тумане странных насекомоподобных тварей, но твёрдо была убеждена в этом. И её убеждённость передалась Сергею. Взвесив ещё раз все свои тревоги и опасения, он принял решение:
— Ночуем здесь. Пришельцы, «явления», чудеса — может быть, они не совсем безопасны, но уж точно безопаснее нашей родимой нечисти. А здесь обороняться от подонков куда сподручнее. Оля, ты — как? Этой ночью не удерёшь? Какой-нибудь голос тебя опять не поманит?
— Не должен бы, Сергей Геннадьевич… Я, кажется, полностью «разморозилась»…
— «Не должен бы» — уверена, значит, не до конца?.. Вот что, Иван Адамович, спим посменно. Ольга — в «Уазике», под присмотром дежурного. Незамеченной ей оттуда не выбраться. Оля, пожалуйста извини, но, знаешь ли, у меня нет никакого желания разыскивать тебя во второй раз.
— Что вы, Сергей Геннадьевич, какие извинения. Я вам и так хлопот доставила целый вагон. Это уж вы меня извините… на всякий случай, можете даже связать… возражать не стану — напротив…
— Связать, говоришь? Думаю — незачем. Теперь, зная про «голоса», укараулим. Иван Адамович — ты как? Предпочтёшь лечь сейчас или во вторую половину ночи?
— С твоего позволения, Сергей, я бы предпочёл — во вторую, — ответил Иван Адамович, имея в виду поделить ночь вовсе не пополам, а дать Сергею, утомлённому утренней сумасшедшей гонкой, поспать хотя бы шесть часов; ему самому, по-стариковски, вполне бы хватило двух или трёх. — Так что — ложитесь. У Светочки глаза вон совсем слипаются. Да и ты — держишься, ничего не скажешь, молодцом, но ведь вижу: на втором или третьем дыхании, а преклонишь голову — уснёшь, как говорится, без задних ног. А я тут малость поболтаю с Олечкой. Ей, по-моему, пока ещё спать не хочется. Баиньки, дети, баиньки, — шуткой завершил свой ответ майор.
Относительно Светы он, правда, попал пальцем в небо: глаза у притворщицы отнюдь не слипались. Услышав, что Ольгу определили спать в «Уазике», она их просто полуприкрыла веками, решая про себя сложнейшую задачу: торопить события, этой же ночью попробовав соблазнить Сергея, или же немного подождать, чтобы всё совершилось само собой, по естественному — извечному! — ходу вещей. Конечно, если бы речь шла всего лишь о сексе, то у Светы — отнюдь не ханжи и давно уже не наивной девочки, а чувственной, зрелой женщины — не возникло бы никаких смешных колебаний: мужчина понравился — бери его не раздумывая! Но! Бери? На час? На ночь? На пять ночей? До конца, словом, их маленького путешествия? Эдакий миленький, ни к чему не обязывающий «круизный романчик»? Сулящий сплошные приятности — с единственной, может быть, каплей горечи при расставании?.. Да — если бы речь шла об одном только «голом сексе». Нет — не говоря о том, что «голый секс» возможен разве что в борделях — нет, ибо со вчерашнего дня все Светины чувства оказались глубоко задеты Сергеем.
Иван Адамович, успевший позаботиться едва ли не обо всём, прибрав угловую комнату, принёс в неё несколько охапок полыни, чтобы приятной степной горьковатостью перебить затхлый запах заброшенного жилья. Положив спальные мешки поверх полыни и предложив Свете вместо одеяла лёгкий плащ — ибо в августовскую духоту было страшно даже подумать о том, чтобы забраться в спальный мешок — Сергей, разыгрывая гостеприимного хозяина, изрёк: — Светочка, устраивайся. «Удобства», сама понимаешь, внизу — однако дальше десяти шагов от «Уазика» отходить не смей, сейчас не до ложной стыдливости. Автоматы будут возле меня — если чего-то вдруг испугаешься, толкни, я в таких случаях просыпаюсь мигом. А чтобы что-то самой — не вздумай. Повторяю: если малейшее подозрение — даже от нехорошего сна — сразу буди меня. Буди, не раздумывая ни полсекунды. Кажется, всё. А теперь, как сказал Иван Адамович, баиньки. Разденешься в темноте. Хоть до гола. Не возражаю, — уже полусонно договорил Сергей и, погасив фонарик, одетым повалился на свой мешок и через двадцать секунд уснул.