– Какой же он идиот! Здесь очень много. Мы просили гораздо меньше.
– Много… мало… я откуда знаю. Чем ныть впустую, просветите-ка про местную денежную систему.
– А вот это запросто. Бухгалтерия здесь не сложная… медная копейка, медный пятак, медный гривенник, самые ходовые разменные монеты. Особо на них не зажируешь, но и с голодухи когти не отбросишь.
– И перепонки на ластах тоже. Но хочешь нормальной жрачки, готовься раскошелиться. Порция баранинки тридцать медяков, свинина подешевле двадцать. Овощной салатик восемь, суп с одной картошкой тоже восемь медных копеек. Глядишь серебряный и улетел только на обед разовый.
Ты понял? Серебряный рублишко тянет на пятьдесят копеек, а гривенник серебрухой понятное дело на пять сотен. Золотой рубль торгуется на бирже за два серебряных гривенника, то есть уже за тысячу копеек. Ну и мечта всех Лохмачей… – Жаба с насмешкой покосилась в сторону затихшего от вожделения Хомяка…
– Золотой червонец – не подвёл, и с чувственным придыханием прошептал соратник.
– Точно! А схема любого бизнеса проста, как сам мир. В почёте только профит.
– Ага, как и везде, купил дешевле, продал дороже и жизнь будет в шоколаде.
– Давайте короче Склифосовские, что на эту кучу золота, прямо щас, купить можно?
– Ну смотри, обычная матерчатая одежда не дорогая. Трусики-шортики с двумя карманами и хоть каким-то статом на прочность потянут на пару полтинничков, десять медных гривенников.
– Лифчик женский…
– Дура, понятно что не мужской!
– Затухни Лохм! Так вот, лифчик вещь специфическая, кроме прочности красоту даёт, торгуется уже от пятнадцати-двадцати гривенников меди самые простые, и до…
– Бесконечности, в зависимости от величины сисек.
– Затухни сказала! Такой набедренник меховой, как у тебя, хозяин, можно толкнуть за десять… ну за двадцать медяков. Если повезёт на лоха наткнуться. Зато еда есть совсем дешёвая. Порция вчерашнего хлеба две копейки, пайка крысиного мяса пять. Стакан воды тоже копейка. Чай уже с пяти… В общем, если совсем голым ходить, с голоду подохнуть сложно. Вот сам сравни. Ты иголку брал, самая дрянная серебряный рубль, это пятьдесят копеек, нитки полметра десять копеек, а бутылка жёлтого вина две серебрухи, а разбавленного так вообще один серебром.
Вот оружие уже дорогое. За кинжал, который о первую ветку не затупится, отдашь один золотой рубль, за боевое копьё минимум три…
– Ты скажи, что с таким оружием только ополчение в бой поднимется. Профи на порядок дороже покупают.
– Так и есть. Чем трусы женские шить, лучше оружейный скил прокачивай, выгоднее гораздо получится. Правда на дубинки костяные спрос не особо…
Хомяк прыснул в маленький кулачок, и Краф недовольно скривился.
«Подслушивали на совещании гады…»
Но вслух сказал.
– Ладно, на отлично вы как инструкторы не тяните конечно, но хорошо с большим минусом поставить уже можно, если поможете деньги с толком потратить.
– Это бандитские деньги. За них спросить могут. И с нас тоже, это почти, как краденные. Мы не должны плохому учить.
– Чёрт с вами – парень не стал спорить – тогда хоть не мешайте, а то голодными останемся.
– Жабастая, а мы с тобой ничего и не видели.
– Ок, братело. Займёмся лучше другими делами
Краф мысленно помахал им на прощание, и развязав ленту высыпал деньги на стол. Горка ровных увесистых кругляшов заблестела, и даже в тёмной комнате сделалось будто светлее. Он пересчитал их. Ровно десять и тут же к ним из сумки добавился одиннадцатый. Один синяк – одиннадцать золотых. Теперь парень запоздало жалел, что ему не успели подбить и второй глаз. Но как же здорово всё разрешилось.
Так выходило, что теперь он баснословно богат и Краф с сомнением посмотрел на гору женских вещей. Несколько минут назад таких важных и нужных для него. Но слово придётся держать, и подвести девчонку, которая старалась помочь ему, никак нельзя. То и дело заглядывая в сумку и ощущая рукой тяжесть золота, парень принялся за работу.
Шесть оставшихся предметов белья отняли у него всё оставшееся время. По-быстрому проглотив обеденные куски вчерашнего хлеба, он опять взялся за иголку и к четырём часам растянул в руках последний подшитый топик.