— Ритуалы? Молитвы? Гимны?
Тони наконец раскурил сигару и пустил огромное облако дыма поверх головы Криса.
— Послушайте, вы когда-нибудь совершали жертвоприношение сверхъестественным силам?
— Черта с два. Я с девяти лет атеист.
— И никогда не бросали несколько пенсов в колодец?
— Бросал, разумеется. Все это когда-нибудь делали, но...
— А вот это, Крис, и есть жертвоприношение. Смотрите. Колодец, где загадывают желания. Чего вы хотите? Чтобы исполнилось желание. Цена? Несколько монет в воду. Хотите верьте, хотите — нет, но колодец желаний — прямой потомок искусства жертвоприношения.
— Каждый человек порой бросает в колодец монетку. Это всего-навсего детское развлечение.
— Так вы бросали туда камешек или, может, палочку от леденца?
— Нет, я же говорил: пенсы.
— Стало быть, наличные. Вы платили наличными за желание. Тогда согласитесь: вы отдавали нечто ценное, чтобы получить то, что цените еще больше.
— Ну, в общем-то да. — В иное время Крис насторожился бы, куда это Тони клонит, но сейчас бренди размягчило его. — Жаль только, что чертово желание так и не сбывается. Если бы эта штука срабатывала, я бы наведывался к колодцу желаний каждый день.
— Правильно... Вы швыряете несколько пенсов в колодец желаний... Хотите, чтобы мечта сбылась. А теперь, Крис, подумайте вот над чем: вы бы пошли в автомобильный салон с парой монет, чтобы купить новый «БМВ»?
— Конечно, нет. На это и брелок для ключа не купишь.
— Вы согласны, что за машину следует платить справедливую цену?
— Безусловно.
— Так, может, за свое желание вы просто недостаточно платите, а? Не забывайте об инфляции. Цены растут буквально на все. Даже на воду в колодце.
— Если так рассуждать, то вы, пожалуй, правы. А при чем тут Мэнсхед? Там что, был колодец желаний?
— Что-то вроде. Там находилось место, где заключались сделки между человеком и его богами. Здесь люди платили назначенную цену и получали взамен то, что хотели.
— Я так понимаю, что платили они побольше, нежели несколько пенсов.
— И вы не ошибаетесь, друг мой, — ответил Тони. — Потому что Мэнсхед — место, где происходили жертвоприношения.
— Девственницы на каменных алтарях?
— В зависимости от цены. Несколько бушелей зерна, цыпленок-другой за небольшое приобретение, ну, скажем, благополучное путешествие или выздоровление заболевшего коня. Если за победу в бою или за что-нибудь более значительное, тогда... Ну, пожертвование чего-нибудь более ценного. Как по-вашему, почему это место называется Мэнсхед[7]?
— Кажется, я догадываюсь, но вы все равно скажите.
— Оно называется Мэнсхед потому, что здесь находилась человеческая голова. Вероятно, на деревянном шесте. Вообразите себе, что это была своего рода сверхъестественная фондовая биржа, где проворачивались крупные сделки.
— Раз уж зашла речь о жертвоприношениях, то Марк, кажется, только что сделал приношение богам.
— Проклятие! — Один из гамбургеров проскользнул сквозь металлическую решетку и ярко вспыхнул. Марк ухмыльнулся. — Наше подгоревшее приношение.
Крис приподнял стакан.
— А желания вы загадать не успели.
В воздухе повисло довольно долгое молчание, прежде чем Марк и Тони вежливо засмеялись.
Когда Стейнфорты уехали, Тони с Марком коротко обменялись мнениями.
— Как они тебе?
— Приятные люди. — Тони бросил сигарный окурок и затоптал его начищенным до блеска ботинком. — Но, конечно, им придется уехать.
— И как же от них избавиться?
— А вот это, Марк, друг ты мой закадычный, нам и предстоит обсудить.
16
— Мы за пушками поедем сейчас?
— Позже. Сейчас не проехать по насыпи — прилив. Пойди пока поиграй.
Дэвид скользнул в фургон, а Крис заканчивал складывать в штабель доски, которые насобирал в морском форте.
Рут принесла ему кофе.
— Я вот о чем думала... Главные ворота надо отремонтировать как можно скорее.
— Что за спешка?
— Тут повсюду лежит масса стройматериалов. Ведь мы не хотим, чтобы кто-нибудь все это прибрал себе?
— И?..
— Что "и"?
Крис улыбнулся.
— Ладно, брось. Я же тебя знаю: дело вовсе не в том, что кто-то упорхнет с досками и несколькими каменными глыбами.
— Конечно, ты собираешься сказать, что я — дурочка, но...
— Но...
— Но тут иногда так тихо, что приходят всякие мысли... Вдруг кто-нибудь сюда явится, когда я одна с Дэвидом?
— Рут, я не думаю, что ты дурочка. Это я тупица — не догадался, что ты станешь испытывать тревогу, оставаясь одна. Я починю ворота к концу недели.
Крис забросил на штабель еще один деревянный брус. Жена сжала его руку.
— Пожалуйста, вызови плотника прямо сегодня. Я буду чувствовать себя спокойнее. Слушай... Может, тут нечего волноваться, но вчера я видела в дюнах каких-то людей. Они просто стояли там и смотрели на морской форт.
— Как они выглядели?
— В этом-то и странность. Все время...
— Ма-ама! Па-апа! — Нетерпеливый крик прокатился эхом по морскому форту.
Крис усмехнулся.
— А вот и мы... И не волнуйся насчет ворот. Я позову кого-нибудь их сделать сегодня же.
— Па-апочка!
— Ладно... Папа спешит на помощь.
Крис вскочил в дверь.
И наступил на золотую рыбку — почти.
Кларк Кент мокро шлепал по полу около его ступни.
— Ну всё, парень, прогулка окончена. — Он нагнулся, чтобы подобрать золотую рыбку. Легче было бы поймать помесь куска мыла с кузнечиком. При каждом ударе хвоста рыба на несколько дюймов подпрыгивала в воздух.
Крис схватил ее.
Ощущение оказалось не из приятных.
Она была сплошным мускулом — твердым, пульсирующим, иногда судорожно дергавшимся.
Рут неизменно отказывалась ловить проклятую тварь, поскольку утверждала, что это похоже на попытку схватить плывущий по течению пенис. Теперь Крис понял почему.
Рыба, похоже, задалась целью ускользнуть. Она оказалась куда сильнее, чем ему помнилось. Когда она выгибала тело, его пальцы разжимались. Наконец Крис швырнул рыбу обратно в ее водяное узилище.
— Вот и сиди там. Чудище хладнокровное.
Хладнокровное.
Крис поглядел на свои руки.
Как странно. Он всегда полагал, что рыбы — существа хладнокровные. А эта на ощупь казалась горячей. Будто он подержал в ладони если не горячую, то очень теплую картошку. Наверно, потому, что она скакала минут десять по полу фургона, прежде чем Дэвид засек ее. Крис нагнулся, чтобы посмотреть на рыбку, увеличенную искривляющим эффектом воды.
— Папа, с Кларком Кентом все в порядке?
— Ага, что с ним сделается, малыш. Посмотри-ка, как он плавает.
Рыба носилась кругами по чаше, неподвижно уставившись большими рыбьими глазами прямо перед собой, словно преследовала нечто, видное только ей одной.
Есть что-то органичное в священнике, живущем в конюшне, пристроенной к постоялому двору. Даже если эта конюшня переоборудована в комфортабельное жилище всего лишь в десяти шагах от аут-баттервикской «Портовой таверны».
Однако Крис видел, что преподобный Горас Рид (ушедший на покой, но по-прежнему носивший белый воротничок), мужчина лет под шестьдесят, не производил впечатления счастливого человека. О да, он постоянно улыбался. Но Крис видел подобные улыбки. Как правило, на лицах политиков во время кризиса.
— Пушку? — спросил преподобный Рид. — Не вижу реальной... э-э-э... проблемы. Разрешение прихода не обязательно, а епархия ищет покупателя.
— Первой пушку увидела моя жена; это ее идея, на пару с моим сынишкой.
Несколько дней назад Рут отправилась побродить по деревне. Сначала решила зайти в церковь, однако дверь замело песком. Тут она заметила дом викария. Снаружи в землю было вертикально вкопано с дюжину пушек, служивших столбами забора.