Идя знакомой дорогой, она оказалась в середине городка. Некоторые корпуса горели, но некоторые остались нетронутыми. Сиферра, словно лунатик, свернула налево у административного корпуса, направо у спортивного зала, снова направо у математического факультета и между геологическим и антропологическим прошла к своему родному археологическому корпусу. Входная дверь была открыта. Сиферра вошла.
Здание казалось почти нетронутым. Кое-какие витрины в вестибюле были разбиты, но не грабителями – все экспонаты остались на месте. Дверь лифта болталась, сорванная с петель. Доска объявлений валялась на полу – но больше как будто ничего не пострадало. В здании было тихо и пусто.
Кабинет Сиферры находился на третьем этаже. На лестничной площадке она наткнулась на тело старика, лежавшего лицом вверх.
– Кажется, я тебя знаю, – сказала Сиферра. – Как тебя зовут? – Он не ответил. – Ты мертвый? Скажи только – да или нет. – Старик лежал с открытыми глазами, но в них не было света. Сиферра дотронулась пальцем до его щеки. – Мадрин, вот как тебя зовут. Или звали. Впрочем, ты и так был очень старый. – Она пожала плечами и снова стала подниматься по лестнице.
Дверь в ее кабинет стояла открытой. Внутри был человек.
Тоже знакомый – но живой. Он возился у картотеки, присев на корточки. Крепкий, широкогрудый мужчина с мускулистыми руками и тяжелыми широкими скулами. Лицо его лоснилось от пота, а глаза лихорадочно блестели.
– Сиферра? Ты здесь?
– Я пришла за табличками, – сказала она. – Они очень ценные. Их надо сохранить.
Он поднялся на ноги и сделал к ней несколько неверных шагов.
– Таблички? Но ведь они пропали, Сиферра! Их украли Апостолы, помнишь?
– Пропали?
– Да. Как и ты. Ты сошла с ума, да? У тебя пустые глаза. Никого нет дома. Уж я вижу. Ты даже не знаешь, кто я такой.
– Ты Балик, – неожиданно сказала она.
– Помнишь, значит.
– Да, Балик. А Мадрин лежит на лестнице. Он мертвый, знаешь?
– Неудивительно, – пожал плечами Балик. – Мы все скоро будем мертвы. Весь мир спятил. Да что с тобой говорить. Ты тоже сумасшедшая. – У Балика дрожали губы и руки. У него вырвался странный смешок, и он сжал челюсти, чтобы его подавить. – Я здесь пробыл всю Тьму. Работал допоздна, а потом свет начал гаснуть – о, Бог мой. Звезды, Звезды. Я глянул на них только раз. А потом залез под стол и сидел там, пока все не кончилось. – Он подошел к окну. – Онос восходит. Худшее позади. Должно быть, вокруг все горит, Сиферра?
– Я пришла за табличками, – снова сказала она.
– Их нет, – медленно и внятно произнес Балик. – Понимаешь? Нет. Их украли.
– Тогда я возьму схемы, которые мы начертили.
Надо сохранить знания.
– Совсем свихнулась, да? Где ты была, в обсерватории? Оттуда хороший вид на Звезды, да? – он снова хохотнул и пошел к ней через комнату. Сиферра скривилась, почуяв запах его пота – тяжелый, резкий и противный. От него пахло так, словно он неделю не мылся. А выглядел он так, словно месяц не спал. – Иди сюда, – сказал он, когда она попятилась. – Я тебе ничего не сделаю.
– Мне нужны схемы, Балик.
– Конечно. Я дам тебе схемы. И фотографии, и все остальное. Но не сейчас, а потом. Иди сюда, Сиферра.
Он схватил ее и притянул к себе. Его руки шарили по ее груди, колючая щека прижалась к ее лицу. Пахло от него невыносимо. Сиферра пришла в ярость. Как он смеет так ее трогать? Она оттолкнула его.
– Не надо так, Сиферра! Иди ко мне. Будь умницей. Похоже, мы с тобой одни остались на свете. Будем жить в лесу, охотиться на мелких зверюшек да собирать орехи и ягоды. Станем охотниками и собирателями, а потом изобретем земледелие. – Он смеялся. В странном предутреннем освещении его глаза казались желтыми, и лицо тоже. Он снова жадно сгреб ее – одна рука стиснула грудь, другая скользнула по спине вниз. Уткнувшись лицом в шею Сиферры, он шумно нюхал ее, словно зверь. Он назойливо, гнусно прижимался к ней бедрами. И толкал ее куда-то в угол.
Сиферра вдруг вспомнила, что до сих пор держит в руке дубинку, подобранную ночью в обсерватории. Она размахнулась и сильно ударила Балика сбоку по челюсти. Голова его мотнулась назад, зубы лязгнули.
Он выпустил ее и отступил на несколько шагов, вытаращив глаза от удивления и боли. Он прокусил себе губу, и кровь стекала по подбородку.
– Эй, сука! Ты чего меня бьешь?
– Ты меня трогал.
– Ясное дело, трогал! И давно пора. – Он потер ушибленное место. – Слушай, Сиферра, положи свою палку и не смотри на меня так. Я твой друг. Твой союзник. Мир теперь превратился в джунгли, и нас только двое. Мы нужны друг другу. Теперь в одиночку не проживешь. Слишком рискованно.
И он опять подался к ней с протянутыми руками.
Она снова ударила его.
На этот раз она замахнулась как следует и стукнула его по скуле. Раздался резкий звук удара, и Балика качнуло вбок. Искоса, в полном изумлении глядя на Сиферру, он отступил, но удержался на ногах. Она ударила его в третий раз, повыше уха, описав дубинкой широкую дугу и опустив ее изо всей силы. Когда он упал, Сиферра еще раз ударила его в то же место и ощутила под дубинкой мягкое. Балик закрыл глаза, испустил странный тихий звук, словно лопнувший воздушный шарик, выпускающий воздух, и осел в углу, вывернув шею.
– Никогда меня больше так не трогай, – сказала Сиферра, ткнув его дубинкой. Балик не ответил и не шелохнулся.
Он перестал ее занимать.
Теперь таблички, подумала она, вновь обретя восхитительный покой.
Нет. Балик сказал, что таблички пропали. Украдены. Теперь она вспомнила: так и было. Они исчезли как раз перед затмением. Ну что ж, тогда схемы. Красивые чертежи холма Томбо, выполненные ею и Баликом. Каменные стены и прослойки пепла у их основания. Древние пожары, точно такие же, как тот, что бушует сейчас над Саро.
Где же они?
Конечно же, здесь. В своем шкафу, как и положено.
Сиферра вынула лист пергаментной бумаги, скатала его в трубочку, сунула под мышку. Потом вспомнила об упавшем и взглянула на него. Балик по-прежнему не шевелился и, похоже, не собирался этого делать.
В дверь и вниз по лестнице. Мадрин все так же недвижимо лежал на площадке. Сиферра обошла его и спустилась вниз.
Снаружи уже почти совсем рассвело. Онос поднимался, и Звезды бледнели на его фоне. Воздух стал свежее и чище, хотя утренний ветерок был по-прежнему насыщен гарью. Несколько мужчин били окна в математическом корпусе. Увидев Сиферру, они что-то хрипло и бессвязно заорали ей, а двое бросились к ней.
У Сиферры еще болела грудь, намятая Баликом. Ей не хотелось, чтобы ее опять трогали. Она повернулась и побежала за археологический, в кусты, через лужайку, и оказалась перед серым зданием, в котором узнала факультет ботаники. Позади был небольшой ботанический сад, а за ним, на горке, опытный дендрарий, примыкавший к лесу, окружавшему университет.
Сиферра оглянулась, и ей показалось, что мужчины еще гонятся за ней. Она рванулась вперед и с легкостью перескочила через низкую изгородь ботанического сада.
Человек, сидевший за рулем мотокосилки, помахал ей. На нем была оливково-коричневая форма университетского садовника, и он методически косил кустарник, сея разрушение в центре сада. На лице у него застыла ухмылка.
Сиферра обошла его стороной. Отсюда было недалеко до дендрария. Что там они, еще гонятся за ней? Не надо оглядываться – так только время теряешь. Беги, беги и беги – лучше ничего не придумаешь. Длинные сильные ноги легко несли Сиферру между аккуратными рядами саженцев. Она бежала ровно. Хорошо так бежать. Беги. Беги.