— Вот как. И ты покажешь им её? Или навсегда скроешь правду? Либо даже уничтожишь?
— Покажу, когда они подрастут. Тогда они уже смогут сами выбирать, чем заниматься дальше. Что теперь? Вечность готова к объединению миров? Клайв отвлечет Пожирателя Слов душой последнего, и тогда я полностью сниму барьер вокруг Домена.
— Да, всё готово. Конечно, возвращать душу Первому Хищнику не очень хочется. Кто знает, что тогда произойдет…
— Иначе его никак не отвлечь. И к тому же убивать его тоже нельзя, как оказалось. Мировой Закон просто родит новую силу уничтожения.
— Хорошо, тогда приступим, — сказав это, Ашур вновь возвращает их в единое полотно времени мироздания.
Вихрь вокруг вновь начинает вращение, а Клайв тянет руку, чтобы вытащить из общего мельтешения темное пятно, что символизирует душу Пожирателя Слов. А вот бывшие Гримуары сразу приходят в себя, испуганно оглядываясь по сторонам. Они уже ничего не помнят и не знают Ирая, одна лишь Клогги вскакивает на ноги и подбегает со словами:
— Рыцарь, рыцарь, что происходит? Где мы?
«Да, я ведь показал ей свое лицо на той дороге», — понимает Ирай и гладит девочку по голове.
— Мы на пороге новых приключений, Клогги. Теперь помоги мне. Пожалуйста, помоги всем остальным. Собери всех вместе и успокаивай.
— Положись на меня, рыцарь! — Клогги тут же убегает, собирая остальных девчонок вместе. Амелла второй сбрасывает оцепенение и помогает в этом. Чисто по возрасту она оказывается самой старшей в группе. Но до Акслета ей, конечно, далеко.
Уже стареющий мужчина стоит, прикрыв глаза, смотря на две истории жизни, которые словно произошли параллельно друг другу. Потом он открывает глаза и смотрит на Ирая.
— Спасибо за освобождение от судьбы. Теперь я отправлюсь дальше.
— Береги себя, — кивает Ирай, смотря на то, как Ашур зовет к себе внука, готовясь вместе с ним покинуть Домен Богов, как только это будет возможно. А рядом появляется Клайв, с удивлением смотрящий на помолодевших Гримуаров, которые теперь самые обычные дети. Над его плечом вращается сфера, плотно облепленная изумрудными скарабеями.
— Так и должно быть? — спрашивает беловолосый бог, смотря на девчонок.
— Так получилось, — пожимает плечами Ирай, разглядывая сферу. — Это душа Первого Хищника? Что-то совсем непонятное.
— Ага, даже божественным взором ничего не получается увидеть в этой душе. Словно это что-то за гранью даже нашего понимания. Теперь открой мне дверь где-нибудь, и я ринусь по Мировому Перекрестку. Постараюсь убежать так далеко, как только получится.
— Хорошо, одну минуту. Постарайся не только отвести подальше, но и не отдавай душу как можно дольше. Но в бой не вступай без необходимости защиты собственной жизни.
— Понял, открывай.
Ирай достает хрустальный ключ и открывает неприметную дверку в барьере вокруг мира таким образом, чтобы выход оказался на обратной стороне от места сражения Ментиса Харнефа, Салима Гаш-Арата и Первого Хищника. Клайв сразу телепортируется к выходу и срывается в бег по Розе Доменов, а сражение у порога мира резко замирает, когда черный силуэт чувствует душу за пределами недоступного мира. Пожиратель Слов бросается вдогонку на скорости, превышающей скорость Клайва.
«Но времени должно хватить», — думает Ирай и размыкает весь барьер вокруг мира в тот момент, когда бог и монстр отходят далеко от Домена Богов. Заслон пропадает полностью, и теперь Вечность сможет оказаться здесь и начать финальную часть плана. День над головой сразу сменяет ночь, а потом восходит луна, хотя эта планета — Вечность, которая приближается со стороны Домена Космоса.
А вот вихрь Языковой Системы продолжает терять скорость, и некоторые души даже вылетают в стороны. Правда, цельных душ кроме Первого Хищника, не было. Вероятно, именно ту душу Ифрат использовал в качестве главного компонента. Где-то вокруг наверняка есть частицы души самого Ирая, матери, Десяти Беспокойных Духов. С божественной силой может возникнуть искушение изменить судьбы многих людей, воскресить мертвых, но делать этого нельзя.
Ашур помогать в этом не согласится, а без его помощи Ирай просто создаст альтернативную временную линию, которая рано или поздно переплетется с текущей, создавая аномалии. А если совсем страх потерять и изменить судьбы целого мира, то уже Мировой Закон вмешается в дела бога, по-прежнему оставаясь беспристрастным судьей для сверхъестественных сил.
Исчезновение Языковой Системы для многих перевернет мир. Например, люди очень сильно к ней привыкли. Странная задумка бога игр теперь исчезнет, но магия нет, просто все вернется к старинным формулам и ритуалам.
И тут в голову приходит интересная идея, которая может положить начало новым путям развития, если Роза все же станет единым миром. В самом объединении миров Ираю не нужно принимать участия, поэтому он может заняться этим делом, но вдруг внимание привлекает кое-что рядом с миром.
Божественный взор видит, что на месте схватки против Пожирателя Слов Салима больше нет, он сразу рванул в сторону Царства Теней вместе с Корво Омом, как только понял, что Первый Хищник сейчас забудет обо всем, преследуя что-то важное для себя. Они могут успеть добраться до места и безопасно войти внутрь.
А вот Ментис Харнеф по-прежнему находится на Мировом Перекрестке, отдыхая после боя. Он получил несколько серьезных ран и сильно выбился из сил, а тут еще рядом появляется кое-кто неожиданный. Самул Нотс привел при помощи легенды еще одного человека, перечить приказу которого не мог.
Император-чародей Ииганил Харнеф опирается на резной посох и смотрит алыми зрачками на сына-предателя. Отец и сын глядят друг на друга, и ни о каком взаимопонимании речи быть не может. Ирай чувствует клокочущую ненависть в груди старого императора и наращивание магической мощи в глазах. Он прибыл расправиться с предателем, и больше ничего не имеет для него значение.
Ментис сумел нанести отцу самую болезненную рану, которая вряд ли когда-нибудь закроется. Но не видно, что он собирается оправдываться, ведь отбрасывает от себя до сих пор невидимое оружие Неизвестности и снимает с плеча ремень своего обычного клинка, который до этого носил за спиной. Ирай не знает, какие именно цели преследует Ментис, но он явно будет защищать идеалы до последнего вздоха.
Здесь будет бой насмерть, а Ирай словно впервые имеет возможность не вмешиваться в происходящие события. За последнее время устал быть в центре событий, поэтому с чистой душой подобно равнодушному богу посмотрит за схваткой со стороны, не имея желания ни мешать, ни помогать.
Глава 29
Отец и сын продолжают смотреть друг на друга, стоя на земле Мирового Перекрестка. Повсюду на земле видны дымящиеся шрамы и ямы после сражения с Первым Хищником, который под конец даже начал адаптироваться к губительной силе оружия Неизвестности. К счастью, что-то заставило его броситься наутек, но теперь может начаться другой бой.
Ментис медленно вынимает меч из ножен и отбрасывает последние, не сводя взгляда с императора-чародея. Не ожидал, что он сумеет оправиться от ран после разрушения Гритоналя, но сейчас он стоит довольно уверенно. Так или иначе он остается императором Гвент-Дея, значит, мог отдать приказ Оберону излечить себя, а Самулу — перенести в это место.
— Ментис, — первым начинает Ииганил, подходя ближе. — Хорошо, что я успел тебя застать здесь.
— Что тебе нужно, отец? — сын продолжает готовиться к бою, поудобнее обхватив рукоять меча.
— Я тебе больше не отец, забудь об этом, как и о своем прошлом, — лицо императора напоминает маску, на которой навсегда застыло безразличие.
Собеседник лишь кивает, показывая, что ему до этого дела нет. Вряд ли бы он стал магистром культа Поветрия и предал свою страну, если бы не был готов оставить позади горящие мосты.
— Твои преступления не останутся безнаказанными, поэтому я здесь. Будет лучше, если я своими руками завершу твою историю. Даже если нашему родному миру уготовано умереть, я хочу удостовериться, что у тебя не выйдет сбежать и выжить.