Это не наш дом, не наш!
Вот печка, любовно вышитый бабушкой рушник, уже изрядно потрепанный временем. Исследователь тоже на него внимание обратил. Потом зашел в большую комнату.
— Вот известная картина, — говорит. — Где-то я ее видел.
Ему сразу сто тысяч комментариев, что это не просто известная картина, а «Незнакомка» Крамского. В советские времена репродукции классических картин массово завозили в сельпо, чтобы народ культурно украшал свои избы.
У всех, кажется, висела либо «Незнакомка», либо «Охотники на привале», либо «Девочка с персиками». Иногда как раз репродукции, иногда вырезанные из журнала «Огонек».
Я обернулся на картину великого художника в уже основательно засиженной мухами раме — ее было отлично видно через открытую дверь. Даже полосатые обои, когда-то ярко-салатовые, а теперь изрядно потускневшие (за столько лет салат имел право несколько увянуть), были точь-в-точь как на экране планшета.
Да, обстановка в доме на видео была жутко знакомая, но я уже посмотрел достаточно видео про заброшенные деревенские дома, чтобы сделать вывод: наша собственная домашняя обстановка совсем не оригинальна. Все то же, что у всех. У большинства, точнее.
Но камера выхватывала все больше и больше уникальных деталей именно бабушкиного дома, или, может, это я думал, что уникальных…
Вот мой пластмассовый коник, с незапамятных времен засунутый между рамами. Конь-огонь, как его соседский дед Назар называл. Коник уже выцвел на солнце, а правое заднее колесо погрыз бабушкин щенок Тимка. Я очень любил с ним играть, озорной был пес. Потом, жалко, задрал забредшего на бабушкин участок ежа, заразился от него чумкой и умер.
Рядом с коником лежал скелетированный уже трупик птицы, объеденный муравьями. Бедняга не смогла выбраться, да так и закончила печально свои дни в компании с забытой игрушкой.
У меня опять тревожно засосало под ложечкой. Я встал, дошел до окна и облегченно выдохнул: вот он, коник. Колесо погрызено, но ничего больше между рамами нет.
Ну разумеется, нет!
Да, куча совпадений, начиная с обстановки дома, кончая дорогой в деревню. Но мало ли однотипных деревень, мало ли погрызенных дворовым щенком пластмассовых игрушек, купленных в том же сельпо, что и репродукции музейных картин…
Подумал, не вытащить ли коня-огня, но не стал.
Бабушка спала в своей комнате, и уж точно отреагировала бы, зайди к ней незнакомый мужик с камерой. Ему бы несладко пришлось.
Но он зашел.
Неприятно было, когда он открыл бабушкин шкаф и выставил на всеобщее обозрение ее платья и парадный костюм, в котором она отправлялась во всякие государственные учреждения и на торжественные мероприятия, приуроченные к майским и подобным им праздникам.
Да что там неприятно, это было возмутительно! Кто ему давал право рыться в чужих вещах?! С каждой минутой все труднее было абстрагироваться и думать, что это чужой дом, чужая деревня. Заброшенная деревня!
— Видите, сюда не добрались мародеры и охотники за цветным металлом. Здесь очень хорошая сохранность. Вещи, техника… прямо заходи и живи, — сообщил исследователь.
Я аж задохнулся от возмущения. Иди ты на фиг! Здесь я живу, бабушка. Ну не хамство ли? Техника ему хорошо сохранилась, ишь.
— Давайте посмотрим следующую комнату…
Здесь я судорожным движением поставил видео на паузу. Сердце колотилось у самого горла, и мне пришлось сглотнуть несколько раз, чтобы начать более-менее спокойно дышать.
Я тихонько вышел из комнаты, стараясь не шуметь и не будить бабушку, и остановился на крыльце, не включая свет, прислушиваясь к ночным деревенским звукам. Было очень темно, собственно, как и должно быть ночью в маленькой деревеньке.
Удобства находились в конце двора, и до деревянного домика нужно было пройти привычным маршрутом мимо грядок с овощами и ягодных кустов. Иногда мне было лень далеко идти, к тому же обязательно промочишь ноги в росе, и я без зазрения совести облегчался в ближайших кустах.
Но сейчас я боялся даже со ступенек крыльца сойти, стоял, слушал и напряженно всматривался в темноту.
Не слишком ли тихо у нас ночью? Даже сверчков не слышно, только под моими ногами чуть скрипнула доска и, кажется, ветер прошелестел по верхушкам деревьев.
Почему-то эта мирная тишина вовсе не внушала спокойствия. Наоборот, из-за нее хотелось постоянно прислушиваться, ожидая чего-то неприятного. В доме однозначно было безопаснее, — по крайней мере, так ощущалось.
Следующая комната, которую собирался показать исследователь, была моя. Та, в которой я сидел и смотрел на планшете видео. Совпадения совпадениями, но мне стало реально страшно.